http://delyagin.ru/articles/44701.html
2013.01.28 , "Росбалт"
поручение президента о деофшоризации экономики
В России началась подготовка к исполнению поручения президента о деофшоризации экономики. Однако, похоже, эта реформа обречена на провал. Почему сложилась такая ситуация, "Росбалту" рассказал руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин.
— Недавно стали появляться первые наметки программы по деофшоризации экономики. Помогут ли экономические методы решить эту задачу?
— Российские деньги бегут за границу не от налогов. Они, равно как и граждане, бегут от произвола. Доказательством этого является тот факт, что значительная часть денег и людей бегут в страны с более высоким уровнем налогообложения, например, во Францию или Германию. Люди бегут также от налогового террора, физической опасности, каждодневного унижения со стороны официальной власти и, что не менее важно, со стороны официальной пропаганды. Вы можете не сталкиваться с властями, но вынуждены смотреть телевизор или читать Интернет. Это не экономическое бегство, и на него сугубо экономическими мерами повлиять вряд ли удастся.
Что же касается налоговых изменений, то, конечно, можно пойти на снижение налогообложения — например, операций с ценными бумагами. Но следует иметь в виду, что у значительной части богатых людей есть налоговые консультанты. Они приближают к нулю налогообложение доходов, проводя их через специфические операции с ценными бумагами. Безусловно, формально это является правонарушением, но на практике практически не отлавливается.
— Но сами операции тоже чего-то стоят.
— У них есть стоимость, но она значительно меньше тех 6%, которые вы обязаны заплатить государству, оформившись как индивидуальный предприниматель. Это очень низкие проценты. Так что в России есть все возможности, чтобы снизить выплаты государству, и уходить в офшор не обязательно. В офшоры уходят из-за того, что к вам могут прийти и сказать: "Знаешь, дорогой, у тебя очень хороший бизнес, потому отдай его мне". Или: "Вы задолжали за прошлый год оплату электроэнергии, немедленно заплатите, иначе завтра отключим свет". А офшорные компании существуют в тех зонах, где подобного произвола нет. Я ничего не слышал от людей, которые живут на Кипре, про беспредел вроде повторного предоставления одних и тех же счетов, что в Москве является обыденным явлением.
— Согласно сообщениям СМИ, Минэкономики предлагает пресечь практику CFC-rules (правила, применимые к подконтрольным иностранным компаниям — ред.). Это даст эффект?
— Это действенная мера, поскольку она позволяет отлавливать бизнес и должна выявлять крупные операции. Но она не будет очень эффективной, хотя и принесет некоторые успехи. Дело в том, что значительная часть офшорных компаний учреждена с нарушением российских правил. И если дядю Васю отловят на том, что у него на Британских Виргинских островах есть офшорка со счетом на Кипре, у него будут проблемы, поскольку это определенное нарушение сегодняшних российских законов. Поэтому люди шифруются и прячут информацию о наличии у них офшорных компаний — не считая, конечно, олигархов, да и то не всех. При этом существуют офшорные схемы, которые позволяют избежать проблем. При их применении только вы и ваш доверенный адвокат будут знать, кому принадлежит та или иная офшорная компания. А вы будете носить в кармане карточку, которую вчера "случайно" подобрали на улице, не знаете ее пин-кода, да и вашей фамилии там нет.
Предложения по деофшоризации экономики от Набиуллиной, как ни парадоксально, помимо прочего, будут способствовать нарастанию социального напряжения внутри страны. Сейчас Россия — офшорный рай для богатых, потому что если вы богатый человек, то живете, как правило, на дивиденды, а они облагаются по ставке 9%. Ваше наследство, в отличие от большинства стран мира, не облагается налогом вообще. В большинстве же стран мира существует прогрессивный подоходный налог не только на текущие доходы, но и на наследство тоже.
У нас доходы обычного человека облагаются по ставке более чем 39% (обязательные социальные взносы плюс подоходный налог). А если вы богатый, то вы можете снизить налоги до 6% в рамках действующего законодательства, проводя доходы через индивидуальные частные предприятия. Можно и больше снизить, но это уже будет за рамками законодательства, хотя фактически безопасно.
Трагедия министерства экономического развития заключается в том, что деньги бегут в офшоры не от высоких налогов. Они бегут от политической системы. Ведь мы не правильно употребляем термин коррупция. У нас это не извращение, нарушение, а правило и норма. И рэкет есть не отклонение от нормы, а основа и, вероятно, содержание этой системы. Грубо говоря, Путин поручил правительству остановить бегство в офшоры людей, которые бегут от него и от этого самого правительства. Министр не может сказать Путину: "Вообще-то люди бегут не от налогов, а от вас". Министр не может сказать Путину: "А давайте мы нормализуем политическую систему". Эти вопросы вне его компетенции. И поэтому самые толковые люди вынуждены придумывать вещи, которые будут малоэффективны, но которые позволят отчитаться о выполнении указаний и поручений президента.
— Получается, решить проблему невозможно?
— Есть простое и достаточно эффективное решение проблемы офшоризации: объявить о том, что все компании, которые в течение года не выведут права собственности из офшорных зон, будут национализированы безвозмездно. Вот и вся деофшоризация, ее можно провести за один год. Но проблема заключается в том, что в этом случае Путин возбудит против себя бизнес, олигархов. И если сегодня бизнес может убежать, вывести права собственности за границу, и это позволяет ему мириться с тем произволом, который существует здесь и который уничтожает, в основном, малый и средний бизнес, то в изменившихся условиях сам крупный бизнес окажется в положении мелкого и среднего. Его тоже начнут уничтожать, и он будет вынужден бороться за свои права, за нормализацию политической системы. То есть тем самым Путин создаст для себя наистрашнейшего политического врага. Если не для себя лично, то по крайней мере для созданной им политической системы. А он к этому, судя по всему, не готов. Он мог бы опереться на этого врага и, опираясь на него, разгромить систему, которая блокирует развитие. Но он к этому не готов. Вероятно, это слишком сильное изменение для 60-ти лет.
— Разве крупный бизнес у нас уже встроен в систему власти?
— Крупный бизнес встроен в систему власти ровно потому, что права собственности выведены в офшор, и ему не грозит уничтожение. Он находится в безопасности. А если права собственности бизнеса, которые сейчас выведены из страны, втащат сюда, тогда это будет, конечно, не гражданская война, но сильная политическая борьба за оздоровление общества, потому что для бизнеса это будет вопрос физического выживания. Если с Дерипаской, Абрамовичем или Усмановым можно будет поступить так же, как поступили с "Арбат-престижем", они из страны не убегут.
— Пример Ходорковского разве не говорит об обратном?
— Ходорковский захотел ограничить коррупцию. Он наказан за это. Он сидит не потому, что был олигархом, а за то, что он попытался перестать быть олигархом. На самом деле, Путин один раз сказал, что чиновники должны вернуть свои деньги в Россию, но больше этого не повторял никогда, потому что он просто подумал, что случится, если чиновники вернут свои деньги в Россию. И те славные ребята в погонах и с ксивами, которые сегодня ходят по малому и среднему бизнесу с требованием его отдать, начнут приходить и к чиновникам. И если чиновники вернут свои деньги в Россию, то эти деньги будут воевать за создание пусть буржуазного, но правового государства, за создание хоть каких-то минимальных правил приличия внутри страны. Они будут воевать против сегодняшнего Путина. Когда он это понял, он больше эту тему, по-моему, не поднимал. Он умный человек.
— Что делать?
— Экономическая модель современной России — это переработка биомассы, которая по праздникам именуется населением, а также публичное богатство правящей тусовки с его легализацией в фешенебельных странах. Это система, которая не поддается оптимизации с точки зрения общественного блага, потому что она объективно нацелена на уничтожение общества. Это сложилось задолго до Путина, это не его вина. Он просто оказался первым учеником. Оптимизировать эту систему нельзя, как нельзя оптимизировать Освенцим с точки зрения евреев. Оптимизировать эту систему с точки зрения общества тоже нельзя. У нее функция другая.
Необходимо изменение общественного организма и государственной системы. Оно может проходить как культурным путем — через большой испуг руководства и оздоровление сверху, либо путем некультурным, через суд, размалывания всего в мелкую пыль и потом срастания заново. Первый раз у нас это было очень давно. Это называлось феодальной междоусобицей, которая была прикрыта рядом историков татаро-монгольским игом. Татаро-монголы просто воспользовались этой смутой, чтобы взять все. Второй раз это было в 1600-х годах, третий раз — во время Гражданской войны.
— Сейчас четвертый раз?
— Он еще не предрешен, хотя, повторюсь, в 60 лет очень сложно переосмысливать свои ценности.
— Недавно на Гайдаровском форуме обсуждались вопросы интеграции. Разделяете ли вы мнение ректора Академии народного хозяйства Владимира Мау, который видит будущее России в интеграции с Европой?
— Мы не можем интегрироваться в Евросоюз, потому что мы ему не нужны. Он сейчас мучительно бьется в корчах, пытаясь переварить великие государства Польшу и Румынию. И он не в состоянии переварить даже Болгарию. От идеи интегрировать Турцию европейцы отказались не потому, что турки — мусульмане (я подозреваю, что в Европе больше мусульман, чем в Турции), а исключительно потому, что это большая страна, интегрировать которую они не могут. Мечтать об интеграции с Европой для России столь же актуально и реалистично, как мечтать об интеграции с Марсом.
Все двадцатилетние попытки интеграции с Западом показали, что она невозможна, потому что Запад не хочет и не может интегрировать Россию. Кстати говоря, вся предшествующая история, начиная с Александра Невского, тоже показала, что это невозможно. Единственный способ интеграции русских продемонстрировал Ливонский орден с поголовным вырезанием всех, кого он интегрировал. Напомню, что Пруссия названа по имени славянского племени пруссов, которого просто больше нет. Его ликвидировали. Так что это обычная либеральная риторика. Либерал — это человек, для которого солнце всходит на Западе. И когда ему говорят, что вообще-то в жизни все по-другому, он начинает кричать про фашизм, потому что других слов он не знает.
Но и интеграция с Китаем — не лучший вариант. Это значит стать небольшим кусочком мяса на китайской тарелке, причем даже не в центре, а на ее краю. Сами китайцы это понимают и ни о какой интеграции даже думать не хотят. Они предлагают остаться верными друзьями, добрыми и надежными партнерами. И они абсолютно правы.
Любая попытка присоединиться к кому-нибудь приведет к разрушению России и интеграции маленького куска в лучшем случае с уничтожением другой территории. Сегодняшняя Москва — это вполне европейский город, она интегрирована с Европой, но это достигнуто за счет уничтожения остальной территории России. Поэтому Россия не может интегрироваться, она может только интегрировать. Но поскольку эта задача противоречит финансовым интересам глобального бизнеса, а значит материальным интересам нашей правящей тусовки и идеологии либералов, которые составляют лишь часть правящей тусовки, эта задача не решается на деле, она сводится к надуванию щек на ширину плеч и громким пропагандистским речевкам.
— Вы невысоко оцениваете перспективы развития Таможенного союза?
— Как только России удалось сделать Таможенный союз, либеральный клан организовал присоединение России к ВТО, в результате чего юридическая основа ТС стала по меньшей мере спорной. Собственно говоря, из-за этого Украина и не присоединилась к нам. Вначале украинские власти серьезно подумывали над этим, потому что членство в ВТО стало для них чудовищной бедой. Сейчас у них заканчивается умирание товарного сельского хозяйства. Но как только стало понятно, что Россия присоединяется к ВТО, Янукович отказался.
Мир входит в глобальную депрессию, единый общемировой рынок разрушится на макрорегионы, и либо Россия соберет вокруг себя какой-нибудь макрорегиончик в пределах части бывшего СССР или даже чуть шире, или Россию разорвут соседние макрорегионы. А они у нас очень качественные — что Евросоюз, что Китай. Про исламский мир я уж и не говорю.
Кстати, на Гайдаровском форуме, если мне правильно рассказали, была провозглашена необходимость сокращения спроса в России. Это абсолютно классический гайдаровский и либеральный в целом подход, что главное — это инфляция. Если у вас большая инфляция, то нужно сокращать спрос. Как сказал один из либералов в 1992 году — чем меньше денег у народа, тем инфляция будет ниже. Идея сокращения спроса как решение всех проблем полностью укладывается в либеральную идеологию, но означает уничтожение страны. Потому что у нас и так спрос очень медленно растет. Производство промышленности опережает рост спроса, который резко замедлился, и это приведет к новому дополнительному снижению темпов, а может быть и к прекращению промышленного роста.
— Недавно в СМИ появилась информация, что академик Сергей Глазьев будет координировать подготовку программы устойчивого развития России. Возможен ли отход России от либеральных принципов построения экономики?
— Устойчивое развитие — это идеология, которая противоречит либерализму, поскольку предполагает модернизацию. Это значит, что мы будем строить инфраструктуру, а не воровать на ее строительстве. Это означает нанесение страшного удара по благосостоянию правящего и владеющего Россией класса. Глазьев-то напишет все правильно, он человек системный, правильный академик. Но представьте себе: к вам приходят и говорят, что нужно обеспечить России устойчивое развитие, поэтому с завтрашнего дня вы будете получать денег на треть меньше, а то и наполовину. При этом никакой войны, кризиса или катастрофы, все вроде в порядке. Какой будет ваша реакция? Я думаю, что она будет сдержанно-негативной. Точно такой же будет реакция правящей тусовки Российской Федерации на идеи Глазьева. Или же Путин, напугавшись всерьез, во что я не верю, сможет опереться на эти идеи, но тогда ему нужно менять свою социальную базу.
Владислав Кузьмичев