http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/629841/dokumenty-na-stroitelstvo-nashego-zavoda-v-rossii-sostavili
Экс-президент Komatsu, ныне курирующий все крупные японские инвестпроекты в России, — о перспективах двухстороннего сотрудничества, ярославском опыте Komatsu и о том, чем сильна Россия

Александр Губский  Ведомости

25.02.2014, 32 (3536)

«Документы на строительство нашего завода в России составили в высоту четыре метра», — Масахиро Саканэ, глава Совета по развитию японо-российских отношений

Фото: С. Портер / Ведомости
Биография
Родился 7 января 1941 г. Окончил инженерный факультет Университета г. Осака
1963
начал работать в компании Komatsu, в 1990 г. назначен исполнительным директором Komatsu Dresser (ныне Komatsu America Corp.)
1963
назначен управляющим директором Komatsu
2001
назначен президентом Komatsu
2003
стал также и гендиректором компании
2007
председатель совета директоров Komatsu
«Необходимо участие в том числе и правительств, чтобы развивать разные отрасли, а не только связанные с энергоносителями»
Менеджмент по-японски
«И г-н Соичиро Тойода, и г-н Хироши Окуда, который занимал должность президента компании вслед за ним, до сих пор являются членами правления Toyota. Раз в 1-2 месяца я приглашаю их к себе и рассказываю о состоянии дел в компании, а также выслушиваю их рекомендации. Если что-то идет не так, то я могу услышать от них и нарекания. Но неразрешимых противоречий и конфликтов у нас нет — это всегда конструктивная дискуссия».
Председатель правления Toyota Motor Corporation Фудзио Чо в интервью «Ведомостям» в 2008 г.
 Вы читаете расширенный вариант статьи. Опубликованный в газете «Ведомости» текст можно посмотреть в смарт-версии этого номера.

У японских компаний необычная структура и культура управления. Даже уходя на пенсию, руководитель японской компании не порывает с ней: он остается советником у своего преемника, получает от него доклады и по-прежнему может влиять на управление компанией.

Масахиро Саканэ, проработавший в Komatsu 50 лет и возглавлявший компанию более десятилетия, летом 2013 г. оставил оперативное руководство, став советником президента Komatsu. Впрочем, позиция советника президента для Саканэ теперь не главная: в прошлом году он возглавил Государственно-частный совет по развитию японо-российских отношений (Public-Private Coordination Meeting for Promoting Japan — Russia Relationship), созданный по инициативе премьер-министра Японии Синдзо Абэ и ему же и рапортующий. Совет этот для двусторонних связей Японии уникален — такого больше нет ни с одной страной мира. Создание cовета стало следствием стремительно развивающихся деловых контактов между Россией и Японией, что поддерживается очень теплыми личными отношениями, установившимися между Абэ и Владимиром Путиным: за прошедший год с небольшим лидеры двух стран встречались пять раз — случай для контактов на таком уровне беспрецедентный.

Сегодня совет, объединяющий японских чиновников и бизнесменов, координирует более 30 инвестиционных проектов, которые реализуют японские компании в России. А Россия в жизни Саканэ занимает особое место: в 1969 г. он, 28-летний инженер Komatsu, впервые отправился в заграничную поездку — в СССР, ставший крупным покупателем японской техники. Три десятилетия спустя, возглавив Komatsu, Саканэ принял решение о строительстве завода в России. Завод, выпускающий экскаваторы и карьерные самосвалы, был открыт в 2010 г.

— Россия — вернее, тогда еще СССР — была первым иностранным государством, которое вы посетили. Какие воспоминания у вас остались от той поездки?

— Дело было в 1969 г. Тогда я занимался разработкой бульдозеров, и Komatsu поставила первую партию этой техники — на Дальний Восток, в Хабаровск. Для сопровождения этой техники я, инженер, и прилетел в Россию: сначала нужно было лететь в Москву и только оттуда — в Хабаровск. В те годы выезд из Японии за границу был большим событием не только для самого выезжающего, но и для всей его семьи: вся семья приезжала в аэропорт провожать человека в дальнее путешествие. А уж тем более когда домашние узнали, что я еду в Россию — такую холодную страну, — меня заставили взять с собой очень много теплой одежды. Я выглядел, должно быть, очень смешно — меня многие фотографировали. (Смеется.)

— Почему вы согласились возглавить Государственно-частный совет по развитию японо-российских отношений и каковы его задачи?

— В июне 2013 г. я оставил исполнительные посты в компании Komatsu, и мне предложили возглавить Совет по развитию японо-российских отношений. Я с радостью согласился, поскольку для меня это важное предложение и важная работа: мое знакомство с заграницей началось с России, и, думаю, в этой должности моя работа и закончится.

Этот совет был создан по инициативе нашего премьер-министра г-на Абэ, и он абсолютно уникален — больше у нас такого нет ни в одной другой стране. До сих пор японские компании инвестировали в Россию самостоятельно, напрямую, но теперь в рамках этого совета появилась возможность свести компании и органы власти.

Если говорить об экономических связях Японии с Западной Европой, то там все основано на взаимодействии частного бизнеса — правительствам нет смысла вмешиваться. Даже в случае с Китаем бизнес настолько активен, что влияние правительств не ощущается. Говоря об отношениях с Россией, нужно географически делить ее на две части. В европейской части правительство организует условия, чтобы туда приходил иностранный бизнес, и успешные примеры этому есть: автомобильные и машиностроительные заводы, в том числе и завод Komatsu. Но огромная часть России находится в Азии, а там до сих пор было проектное развитие. Необходимо участие в том числе и правительств, чтобы отойти от этого сугубо проектного развития и развивать разные отрасли, а не только связанные с энергоносителями. И руководители наших стран это понимают: в 2013 г. премьер-министр Японии Синдзо Абэ и президент России Владимир Путин встречались четыре раза — случай беспрецедентный (интервью состоялось до открытия Олимпийских игр в Сочи, на которые Абэ также прилетал. — «Ведомости»). Думаю, нам нужно воспользоваться тем, что между двумя лидерами установились очень хорошие отношения, и развить как российскую экономику, так и японский бизнес в России.

— Японские компании в России активны в первую очередь в энергетическом секторе и в машиностроении, Россия экспортирует в Японию в основном энергоносители. На ваш взгляд, есть ли потенциал для сотрудничества наших стран в других отраслях и если да, то в каких именно?

— В настоящее время японские компании реализуют в России более 30 новых проектов — подчеркиваю, это именно новые проекты, а не уже работающие заводы. Это проекты в энергетике, медицине, сельском хозяйстве и пищевой промышленности, а также развитие городской инфраструктуры и инфраструктуры Дальнего Востока. В совете, который я возглавляю, не только бизнесмены, но также и представители города Ниигата, префектуры Хоккайдо, Университета Токай. Из этих 30 с лишним проектов 12 касаются Дальнего Востока, причем не только энергетики, но также сельского хозяйства и медицины — речь идет о создании самых современных диагностических центров.

— Мы знаем, что есть еще проект строительства железной дороги на Дальнем Востоке, чтобы создать железнодорожный коридор из Западной Европы до Японии, его продвигает компания Mitsui, а также проект создания агропромышленной ОЭЗ, за которым стоит Hokkaido Bank. В каком состоянии находятся эти проекты?

— Железнодорожно-логистический проект огромный, его невозможно осуществить без участия правительств: требуются колоссальные инвестиции и политическая воля, чтобы этот проект осуществить. Без участия правительственных структур его будет очень сложно реализовать.

С сельским хозяйством несколько проще: там не требуются такие большие инвестиции со стороны государства плюс уже существуют успешные программы, например помощь префектуры Хоккайдо в развитии сельского хозяйства в Амурской области, продовольственные склады на Сахалине. Но железнодорожный проект невозможно реализовать только силами частного бизнеса, необходимо межгосударственное участие.

— Совет создан в прошлом году. Кто в него вошел и как он работает?

— В этот совет входит девять представителей японских министерств и 42 представителя частного сектора. Экономический, переговорный процесс никогда не останавливается. Представим себе, что какая-то компания ведет переговоры по энергетической тематике. В ходе этих переговоров могут возникать горячие вопросы, которые требуют решения. Естественно, они не сразу попадут в сферу внимания совета. Но когда предмет переговоров материализуется и станет ясно, что эта идея, эта сделка осуществима, эта компания обратится к нам.

То есть если появятся новые реальные проекты, мы готовы оказать им содействие, но в то же время нам нельзя забывать, что уже существует более 30 проектов и нам необходимо следить за их развитием: если мы сосредоточимся на поиске новых, то можем потерять нить в тех, что уже находятся в работе. Я участвовал в двух встречах в Минэкономразвития России, и мы договорились о том, что к мартовскому инвестиционному форуму, который пройдет в Японии, российская сторона представит свои вопросы и предложения к японской.

— С какими именно просьбами могут обращаться японские компании в ваш совет — в первую очередь за политической поддержкой?

— Да. Потому что если компания может договориться обо всем самостоятельно, то она и не будет никого беспокоить. Как, например, поступила компания Komatsu, решив построить завод в Ярославле, — мы все сделали самостоятельно.

— Вы также занимаете пост вице-президента федерации японского бизнеса «Кэйданрен». Кого объединяет «Кэйданрен», какие вопросы может решать японский бизнес в России с помощью этой федерации?

— В Японии существуют три бизнес-ассоциации, которые объединяют представителей разных типов бизнеса. «Кэйданрен» — это ассоциация крупнейших компаний Японии, в первую очередь промышленных.

Когда в апреле прошлого года наш премьер-министр приехал в Россию со своей делегацией, он оценил ситуацию отсюда и понял, что, если оставить развитие бизнес-отношений только на откуп разным негосударственным бизнес-ассоциациям, большого эффекта от этого не будет. Думаю, идея была в том, чтобы создать единую организацию, объединяющую представителей разных по размеру японских компаний, представляющих различные сферы бизнеса, чтобы продвигать их бизнес-проекты в России. Но российская секция «Кэйданрен» также продолжает работу, кроме того, есть Rotobo — японская ассоциация по торговле с Россией. И деятельность нового совета, который я возглавил, была бы невозможна без поддержки этих организаций.

Российский опыт Komatsu

— Komatsu, как вы только что сказали, строила свой завод в России самостоятельно. А сейчас ей нужна какая-то помощь совета, она планирует расширять свой бизнес в России?

— Все наши ожидания связаны с ростом рынка в России. Если это произойдет, мы готовы взять на себя все риски и самостоятельно расширять производство.

Если говорить о нашем опыте ведения бизнеса в России, то самая большая проблема, с которой мы столкнулись при строительстве завода в России, — огромное количество времени и сил, которое мы потратили на оформление всех бумаг. Позже мы подсчитали: документы на строительство завода, которые мы подали в различные российские ведомства, составили в высоту четыре метра!

Думаю, что многие японские компании хотели бы выйти на российский рынок, но боятся такого рода сложностей. И одной из задач нашего совета как раз является упростить вопросы согласования. Но понятно, что одних наших усилий будет недостаточно — требуется еще и всесторонняя поддержка с российской стороны.

— Решение о строительстве завода Komatsu в Ярославской области принималось в то время, когда компанию возглавляли вы. Почему вы приняли его?

— Рынок строительной техники можно разделить на две части. Техника малого и среднего класса используется в общем строительстве: развитии городов, возведении зданий и проч. Тяжелая техника используется в горных работах и в обслуживании энергетического сектора. На тяжелую технику в каждой отдельно взятой стране спрос сравнительно невелик, и производить ее в разных странах экономически нецелесообразно. Поэтому технику этого класса мы сейчас производим в основном в Германии и США. А вот для машин малого и среднего класса достаточно определенного объема рынка, чтобы местное производство имело смысл. Когда срок моего президентства в Komatsu уже подходил к концу, мы еще раз взглянули на российский рынок и поняли, что он уже достиг того уровня развития, когда мы можем построить тут свой завод и вернуть инвестиции. Решение о строительстве завода в Ярославле я принимал еще до кризиса 2008 г., поэтому он строился с расчетом на большой рост рынка: нынешнее производство составляет лишь 20% от возможного. Но мы не забивали его оборудованием под завязку — лишь тем, что необходимо для нынешних объемов производства, — так что нельзя сказать, что завод для нас очень убыточен. И российский рынок строительной техники уже сейчас очень большой. В глобальных продажах Komatsu на долю России приходится 5%. Для сравнения: на всю Западную Европу — 6%, а Китай, который еще недавно приобретал строительную технику в огромных объемах, только вышел на уровень 7%. А потенциал российского рынка еще выше: когда пойдут частные инвестиции не только в строительство зданий, но и, например, дорог, то рост будет очень значительным.

— Сколько Komatsu вложила в свой российский завод?

— Совокупные инвестиции Komatsu в экономику России составляют около $200 млн, на завод в Ярославле приходится 60% этой суммы.

Если позволите, я хотел бы высказать свое мнение, в чем Россия сильна и в чем должна продвигать себя в мире. Мне кажется, сильной стороной России может быть развитие информационных технологий. И также работа в тех отраслях, которые в Японии и Америке не развиваются. Например, материаловедение — Россия традиционно была сильна в этом: например, создала много материалов, которые прекрасно себя проявляют в условиях низких температур.

Эти мои выводы основаны на личном опыте. Например, недавно Komatsu представила беспилотный бульдозер — он может без всякого участия человека создавать ландшафт в соответствии с заложенным в него трехмерным макетом местности. Главное в этом бульдозере — собственно программа беспилотного управления. Так вот она разработана инженерами московской фирмы, которая работает по контракту с Komatsu. Кроме того, в течение долгого времени мы сотрудничаем с Физико-техническим институтом им. Иоффе — как раз в области материаловедения, и он очень здорово нам помогает.

Возвращение в Японию

— 55% техники, которую Komatsu продает по всему миру, собирается в Японии. Считаете ли вы это здоровой пропорцией для компании или Komatsu нужно больше заводов за границей?

— Вы сейчас подняли очень серьезную проблему для всей японской промышленности. Когда я [в июне 2001 г.] стал президентом Komatsu, на долю Японии приходилось лишь 30% производства компании. Когда мы проанализировали этот феномен, то оказалось, что причина этого не в том, что в Японии существенно выше стоимость производства по сравнению с другими странами, но потому, что японские промышленные компании часто тратят деньги неэффективно: на организацию непрофильных бизнесов и проч. И одним из моих первых решений на посту президента было как раз отсечь непрофильные бизнесы и заставить компанию и ее сотрудников поверить в себя — в то, что производство в Японии может быть успешным. И мы вновь стали инвестировать в Японию. То есть компания Komatsu сначала ушла с производственного рынка Японии, но теперь на него возвращается. В Японии мы в первую очередь инвестируем в производство той техники, которую мы хотим представить миру. Например, в двигателестроение — это сейчас для нас одно из самых приоритетных направлений инвестиций. Komatsu не такая большая компания по сравнению с производителями легковых автомобилей, поэтому мы можем себе позволить развивать этот бизнес в Японии. Эти инвестиции в Японии дали хорошую отдачу, мы заработали и теперь вновь можем вкладывать в другие страны.

— У японских компаний необычная для нас культура управления: даже выходя на пенсию, руководитель компании не порывает полностью с ней, а остается советником у своего преемника и по-прежнему может влиять на деятельность компании. Насколько сильно вы можете влиять на нынешнюю деятельность Komatsu? Если вы скажете президенту: я считаю, что нужно делать то-то, или не нужно, — он послушает вас?

— (Смеется.) Я покинул совет директоров Komatsu в июне 2013 г. и с тех пор не занимаюсь оперативными вопросами в компании. Раз или два в месяц я встречаюсь с нынешним президентом и гендиректором Komatsu Тецуджи Охаши. С нынешним председателем совета директоров Кунио Ноджи я после выхода из совета директоров никаких контактов не имею. Таким образом, раз или два в месяц я выслушиваю доклад гендиректора о том, как развивается компания и какие актуальные вопросы перед ней стоят. Но совету директоров я никаких пожеланий высказывать не могу. В управлении компанией я действительно не участвую — думаю, в том числе и поэтому мне предложили возглавить Совет по развитию японо-российских отношений — человек на этой позиции должен быть независимым и свободным от корпоративных интересов. Кроме того, Komatsu — компания, производящая дорожно-строительную, складскую и горнодобывающую технику, — не участвует в крупных проектах, а работает в условиях реального рынка.

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/629841/dokumenty-na-stroitelstvo-nashego-zavoda-v-rossii-sostavili#ixzz2wSyHqAv2