http://www.forbes.ru/sobytiya-opinion/201515-finansovoe-vozmezdie-kak-gretsiya-i-islandiya-poplatilis-za-svoyu-zhadnost
Главы из книги Майкла Льюиса «Бумеранг»
Американский публицист Майкл Льюис — бывший трейдер Salomon Brothers, переквалифицировавшийся в финансового колумниста и писателя. На последнем поприще он прославился, написав 13 книг, в том числе ставший бестселлером «Покер лжецов» — ироничное повествование о буднях инвестбанкиров Уолл-cтрит. В своей новой книге «Бумеранг» (выходит на русском языке в издательстве «Альпина Паблишер») Льюис совершает путешествие по нескольким странам «нового третьего мира» — странам, чьи народы и правительства во время последнего кризиса впали в финансовое безрассудство и поплатились за это. Forbes публикует журнальный вариант двух глав книги, посвященных Исландии и Греции.
Исландия
Сразу после 6 октября 2008 г., когда Исландия вылетела в трубу, я беседовал с представителем МВФ, который летал в Рейкьявик, чтобы установить, разумно ли предоставлять кредит обанкротившейся до такой степени стране. Всю жизнь он имел дело исключительно с бедными странами, как правило, африканскими. С Исландией дело обстояло совершенно иначе — страна с чрезвычайно обеспеченными (№1 согласно Индексу развития человеческого потенциала ООН в 2008 г.), хорошо образованными, исторически рациональными жителями, которые организованно совершили одно из величайших безумств в истории финансов. «Вы должны понять, — сказал он мне, — Исландия больше не страна. Это хедж-фонд».
Вся страна, у которой не было не то что непосредственного опыта, но даже отдаленного намека на участие в крупных финансовых операциях, посмотрела на пример Уолл-стрит и сказала: «Мы можем это сделать». В 2003 г. три крупнейших исландских банка владели активами всего лишь на несколько миллиардов долларов, что составляло около 100% ВВП страны. За последующие три с половиной года банковские активы превысили $140 млрд и стали настолько выше ВВП Исландии, что не имело смысла высчитывать процент. Как сказал один экономист, это было «самым стремительным ростом банковской системы за всю историю человечества».
Из-за того что банки также предоставляли исландцам кредиты на покупку акций и недвижимости, стоимость исландских акций и недвижимости резко поднялась. Если за 2003–2007 гг. стоимость фондового рынка США удвоилась, то стоимость исландского фондового рынка выросла в девять раз. Цены на недвижимость в Рейкьявике утроились. В 2006 г. средняя исландская семья стала в три раза богаче по сравнению с 2003 г., причем практически все новоприобретенное богатство было так или иначе связано с новой отраслью — инвестиционным банковским бизнесом. «Все принялись изучать опционное ценообразование», — говорит Рагнар Арнасон, профессор экономики рыболовства из Университета Исландии, который видел, как студенты бросали экономику рыболовства и уходили с головой в теорию денег.
Но у глобальных финансовых амбиций есть и оборотная сторона. Когда рухнули три только что созданных в стране глобальных банка, 300 000 исландских граждан обнаружили, что они, оказывается, несут ответственность за банковские убытки в размере $100 млрд, а это означает $330 000 на каждого мужчину, женщину и ребенка в Исландии. К тому же они потеряли десятки миллиардов долларов на собственной неумелой спекуляции иностранной валютой и еще больше из-за обвала исландского фондового рынка на 85%.
Исландия стала единственной страной на земле, про которую американцы могли сказать: «Ну, по крайней мере, мы до этого не дошли».
В итоге исландцы влезли в долги, составившие 850% ВВП. (У погрязших в долгах Соединенных Штатов этот показатель достиг лишь 350%.) При всей абсурдной огромности и важности банков с Уолл-стрит для экономики США они никогда не разрастались до такой степени, что население не смогло бы им помочь в случае крайней необходимости. Каждый из трех исландских банков понес настолько крупные убытки, что нация с ними не справилась; в совокупности они оказались непомерными до такой степени, что в течение нескольких недель после краха треть населения сообщила исследователям общественного мнения, что подумывает об эмиграции.
Всего за три-четыре года этому стабильному коллективистскому обществу привили совершенно иной образ жизни, причем привой значительно перерос подвой. «Они действовали как малые дети, — сказал представитель МВФ. — Одетые в черное, они появились в эгалитарном обществе и начали делать бизнес».
Впечатление подтверждает 26-летний исландец, которого я назову Магнусом Олафссоном. Еще несколько недель назад он был валютным трейдером в одном из банков и зарабатывал почти миллион долларов в год. Когда рынок исландской кроны умер, он сбежал из своего трейдингового отдела и стал простым кассиром. На новом месте он изъял всю иностранную наличность, которая попала ему в руки, и набил ею мешок. «В тот день по всей деловой части города ходили люди с пакетами, — говорит он. — Хотя обычно в деловом районе никто никогда не ходит с пакетами». После работы он пришел домой со своим мешком денег и спрятал иены, доллары, евро и фунты стерлингов — общей суммой примерно на 30 штук баксов — в коробку от настольной игры.
До октября Магнус считал Исландию безопасной; теперь же ему мерещатся полчища иностранных бандитов, устремившихся в Исландию с целью очистить его кубышку. «Представьте себе, что Нью-Йорк узнает об этом и пришлет сюда целые самолеты грабителей, — теоретизирует он. — Здесь почти все хранят сбережения дома. В последнее время у нас тут немало автомобилей сгорело». И объясняет.
В последние годы многие исландцы увлеклись одной опасной спекуляцией. Поскольку местные процентные ставки составляли 15,5% и курс кроны повышался, они, желая сделать приобретение, которое им не по карману, занимали деньги не в кронах, а в иенах и швейцарских франках. Они брали кредит в иенах под 3% годовых и срывали крупный куш, поскольку крона продолжала расти.
Казалось, что для такого дела много ума не надо: знай себе покупай эти растущие в цене дома и автомобили на удачно заимствованные деньги. Однако после обвала кроны иены и швейцарские франки, которые предстояло возвратить, во много раз подорожали. Сейчас многие исландцы, в особенности молодые, сидят по уши в долгах: так, за дома стоимостью $500 000 им предстоит выплатить ипотеку на сумму $1,5 млн, за Range Rover стоимостью $35 000 — кредит в размере $100 000. Что касается автомобилей, то здесь проблему можно решить двумя способами. Первый: погрузить на судно, отправить в Европу и попытаться продать за валюту, которая все еще в цене. Второй: поджечь и получить страховку!
Они прожили на этом отдаленном острове 1100 лет без выкупов с использованием заемных средств, враждебных поглощений, торговли деривативами и даже мелкого финансового мошенничества. Когда в 2003 г. они сели за один стол с Goldman Sachs и Morgan Stanley, у них было лишь примерное представление о деятельности и поведении инвестиционного банкира, почерпнутое по большей части из познаний молодых исландцев, которые учились в американских школах бизнеса.
Важно скупать как можно больше активов на заемные средства, ибо цена активов только растет — таков главный финансовый урок американцев, к которому исландцы отнеслись весьма по-деловому. К 2007 г. исландцам принадлежало примерно в 50 раз больше иностранных активов, чем в 2002 г. Они покупали частные самолеты и третьи дома в Лондоне и Копенгагене. Они покупали доли в бизнесе, о котором не имели ни малейшего понятия, и указывали руководителям, как вести его, — совершенно в духе американских инвестиционных банкиров! Например, инвестиционная компания FL Group — мажоритарный акционер банка Glitnir — купила 8,25% компании American Airlines. Никто в FL Group никогда не управлял авиакомпанией. Это не помешало FL Group давать указания American Airlines.
Я беседовал с управляющими хедж-фонда в Лондоне, которые были настолько ошеломлены множеством неудачных выкупов на заемные средства, финансируемых исландскими банками, что наняли аналитиков для исследования ситуации в исландской финансовой системе. Суть их выводов сводилась к следующему: горстка неопытных в финансовых делах парней из Исландии набирала за границей краткосрочные кредиты на миллиарды долларов. Затем они ссужали эти деньги себе и своим друзьям для приобретения активов — банков, футбольных команд и т. д. Поскольку активы во всем мире росли в цене (отчасти благодаря таким вот исландским безумцам, платившим бешеные цены), они, как тогда казалось, делали деньги. Управляющий другого хедж-фонда объяснил мне банковский бизнес по-исландски следующим образом. У вас есть собака, а у меня — кошка. Мы договариваемся, что они стоят по миллиарду долларов. Вы продаете мне собаку за миллиард, а я вам — кота за миллиард. Отныне мы не владельцы домашних животных, а исландские банки, которые пополнились активами на миллиард долларов. «Они создавали фиктивный капитал, продавая друг другу активы по взвинченным ценам, — говорит управляющий хедж-фондом. — Именно так и росли банки и инвестиционные компании. Но на международном рынке они считались несолидными».
Греция
Я прибыл в Афины ровно за неделю до очередного бунта и спустя несколько дней после того, как немецкие политики предложили греческому правительству для погашения долгов продать свои острова и, возможно, присовокупить к сделке какие-нибудь древние руины. Рейтинговое агентство Moody’s только что понизило кредитный рейтинг Греции до уровня, при котором все греческие правительственные облигации превратились в хлам. Вскоре Греция была изгнана со свободных финансовых рынков и перешла под опеку других государств.
Греческие счетоводы подсчитали, что помимо непогашенного (и постоянно растущего) государственного долга в размере $400 млрд правительство задолжало еще не менее $800 млрд в виде пенсий. Сложите эти суммы и получите более четверти миллиона долларов на каждого работающего грека. На фоне долгов на $1,2 трлн помощь МВФ и ЕЦБ в размере $145 млрд была скорее красивым жестом, чем решением проблемы. «Когда наши люди вникли в суть дела, они не могли поверить своим глазам, — рассказал мне ответственный работник МВФ по возвращении из первой греческой миссии МВФ. — Никто не следил за реальными тратами. Это даже нельзя назвать развивающейся экономикой».
Греки не хотят отказываться от незаработанного
Как оказалось, оставшиеся наедине с кучей заемных средств греки пожелали превратить свое правительство в мешок подарков, наполненный фантастическими суммами, и дать по возможности большему числу граждан приобщиться к этим деньгам. Только за последние 12 лет фонд заработной платы госсектора греческой экономики удвоился в реальном выражении (без учета взяток чиновников). Средняя зарплата в госсекторе почти в три раза превышает среднюю зарплату в частном секторе. Годовой доход государственной железной дороги составляет €100 млн, а на зарплаты тратится €400 млн, на прочие расходы — €300 млн. Средний годовой заработок железнодорожника — €65 000. Двадцать лет назад успешный бизнесмен по имени Стефанос Манос, позже ставший министром финансов, заявил, что было бы дешевле перевозить всех пассажиров греческой железной дороги на такси, и это по-прежнему так. «Наша железнодорожная компания — полный банкрот, — сообщил мне Манос. — Тем не менее в Греции нет ни одной частной компании с таким уровнем средней зарплаты». Греческая система государственных школ начисто лишена эффективности: будучи одной из худших в Европе, она тем не менее нанимает вчетверо больше учителей на одного ученика, чем финская, одна из лучших европейских систем образования. Греки, отдающие своих детей в государственные школы, осознают, что для получения полноценных знаний им придется нанимать частных репетиторов. В стране есть три государственные военно-промышленные компании: их совокупная задолженность достигает миллиарды евро, а убытки постоянно растут. Пенсионный возраст в Греции, считающийся «высоким», составляет 55 лет для мужчин и 50 лет для женщин. В результате попыток государства проанализировать природу щедрых пенсий выяснилось, что более 600 профессий в Греции каким-то образом попали в категорию тяжелых: парикмахеры, дикторы на радио, официанты, музыканты и т. д. Государственная система здравоохранения Греции тратит на медицинские поставки гораздо больше, чем в среднем по Европе. При этом, как мне признались несколько человек, довольно распространено такое явление, как вынос медсестрами и врачами бумажных полотенец и памперсов, а также всего прочего, что удается спереть из кладовых.
Почти неважно, где кончается расточительство и начинается воровство. В Греции общепринято полагать, что работающий на правительство — взяточник по определению. Пациенты, которые обращаются в государственные клиники, считают необходимым дать взятку врачу, дабы получить адекватное лечение. Когда министры, которые всю жизнь находились на государственной службе, уходят с поста, они могут позволить себе многомиллионные особняки и два-три загородных дома.
На следующее утро после прибытия я пошел на встречу с греческим министром финансов Георгосом Папаконстантину, который по долгу службы должен был разгребать этот чудовищный бардак. Министр окончил в 1980-е гг. Нью-Йоркский университет и Лондонскую школу экономики, затем 10 лет проработал в Париже в ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития). Он открыт, дружелюбен, свеж лицом и чисто выбрит и, как многие из верхушки нового греческого правительства, больше похож не на грека, а на англичанина — даже чуть ли не американца.
Когда Папаконстантину пришел сюда в октябре 2009 г., греческое правительство оценивало дефицит бюджета 2009 г. в 3,7%. Через две недели этот показатель пересмотрели и повысили до 12,5%, а в действительности он составлял почти 14%. Министру предстояло объяснить мировому сообществу, почему это произошло. «Я пригласил всех сотрудников Главного бюджетно-контрольного управления, и мы приступили к процессу, который сулил немало открытий», — говорит он. Каждый день они обнаруживали какую-нибудь невообразимую оплошность. Годовая задолженность по пенсиям на миллиард долларов каким-то образом оставалась неучтенной, и все притворялись, что ее не существует, хотя правительство выплачивало ее. Оказалось, что дыра в пенсионном плане самозанятых лиц была размером не €300 млн, как они предполагали, а €1,1 млрд. И подобных дыр было немало. Помимо всего прочего выплыло великое множество дутых программ по созданию рабочих мест, которые не были учтены в бухгалтерской отчетности. «Министерство сельского хозяйства создало для оцифровки фотографий греческих государственных земель неучтенное подразделение со штатом 270 человек, — говорит мне министр финансов. — Никто из этих 270 человек не имел опыта работы с цифровой фотографией. Среди сотрудников встречались, например, парикмахеры».
Когда все открытия были сделаны, выяснилось, что запланированный дефицит в €7 млрд фактически превысил €30 млрд. На закономерный вопрос о том, как такое могло произойти, сыскался быстрый ответ: раньше никто не утруждался подсчетом. «У нас же не было Бюджетного управления Конгресса, — объясняет министр финансов. — Как не было и независимой службы статистики».

Георгос Папаконстантину, министр финансов Греции в 2009-2001 годах
С цифрами на руках министр финансов отправился на плановое ежемесячное совещание с министрами финансов европейских стран. «Когда я назвал цифры, они рты разинули от удивления», — признался он. После совещания к нему подошел голландец и поинтересовался: «Георгос, мы знаем, что это не ваша вина, но разве никого за это не посадят?»
Вечером после встречи с министром финансов я выпил кофе с одним налоговым инспектором в одном отеле, потом прошелся по улице и выпил пива с другим инспектором в другом отеле.
Налоговый инспектор №1: слегка за 60, деловой костюм, напряженный, но старается скрыть нервозность под внешним спокойствием. Явился с блокнотом, в котором изложил идеи о том, как навести порядок в греческой налоговой службе. Он считал само собой разумеющимся, что я должен знать о том, что в Греции налоги платят только те, кто не сумел этого избежать, — сотрудники компаний, у которых налоги удерживаются из зарплаты. Огромную часть экономики составляют самозанятые лица — и все они, от врачей до хозяев киосков, мошенничали (одна из главных причин, почему среди европейских стран в Греции самый большой процент не работающих по найму). «Это стало национальной чертой, — сказал он. — Греки так и не научились платить налоги. Они их никогда не платили, потому что за это не наказывают. Ни одного человека ни разу не наказали. Это расценивается как не более чем нарушение кавалером правил этикета: например, когда он не открывает даме дверь». Примерно две трети врачей указали в налоговых декларациях, что их годовой доход был ниже €12 000 (до этой суммы доходы налогом не облагаются) — а это означало, что даже пластические хирурги, зарабатывающие миллионы в год, вообще не платили налогов.
Налоговый инспектор №2: небрежные манеры и одежда, любитель пива, жутко боится, что другие могут узнать о нашей беседе. Он тоже принес толстую папку с документами, только в ней собраны реальные примеры налогового мошенничества компаний, а не физических лиц. Он принялся перечислять примеры («только то, чему я сам был свидетелем»), начав со строительной компании в Афинах, которая возвела семь гигантских жилых домов и продала почти тысячу кондоминиумов в самом центре города. Согласно расчетам, корпоративный налог составил €15 млн, но фирма не заплатила ничего. Во-первых, в налоговой декларации она никогда не называла себя корпорацией; во-вторых, она наняла одну из дюжины компаний, которые занимаются исключительно тем, что составляют липовые документы на несуществующие расходы. Когда же налоговый инспектор заметил надувательство, ему предложили взятку. Инспектор доложил об этом начальству, после чего обнаружил, что за ним следит частный детектив и его телефонные разговоры прослушиваются. Кончилось тем, что строительная компания выплатила €2000. «И тогда меня сняли с расследования налоговых преступлений, — сказал налоговый инспектор, — потому что я делал эту работу добросовестно».
Греческое государство было не только порочным, но и разлагающим. В Греции вы очень редко услышите, как один грек открыто восхищается другим за его спиной. Любой успех воспринимается с подозрением. Каждый совершенно уверен, что другие либо не платят налогов, либо подкупают чиновников, либо берут взятки, либо занижают стоимость недвижимости. И это полное отсутствие веры друг в друга имеет обратную связь. Эпидемия лжи, жульничества и воровства создает невыносимые условия для гражданского общества. Не доверяя друг другу, они доверяют лишь самим себе и своим семьям. У греческой экономики коллективистская структура, но по существу страна демонстрирует полную противоположность коллективизму. Ее реальная сущность: каждый за себя. И в эту систему инвесторы вложили сотни миллиардов долларов. А кредитный бум довел страну до грани, до полного морального упадка.
За день до моего отъезда из Греции в парламенте обсуждали законопроект о повышении пенсионного возраста и сокращении государственных пенсий и других привилегий госсектора. («Я полностью поддерживаю идею сократить число бюджетников, — говорил мне эксперт из МВФ. — Но как сокращать число, которого не знаешь?») Премьер-министр Папандреу представил этот законопроект, как и все остальное с момента обнаружения дыры в балансе, не как собственную идею, а как безоговорочное требование МВФ. Это делалось с целью заставить греков, которые никогда не пойдут на жертвы сами, прислушаться к призывам извне.
Тысячи госслужащих вышли на улицы в знак протеста против законопроекта. Вот как выглядит греческая версия «Чаепития»: налоговики-взяточники; учителя государственных школ, которые ничему не учат; высокооплачиваемые работники обанкротившихся государственных железных дорог, на которых поезда никогда не приходят вовремя; работники государственных больниц, берущие откаты за приобретение медицинских товаров по завышенным ценам. Они объединяются в отряды по типу армейских взводов. В середине «взвода» — два-три ряда молодых людей, вооруженных дубинками. С поясов свисают лыжные очки и противогазы, позволяющие не покидать поле боя при применении слезоточивого газа. Когда начались марши протеста, толпа дала понять, на что способна. Увидев работающих в отделении Marfin Bank сотрудников, юнцы забросали их бутылками с зажигательной смесью и плеснули бензина, перекрыв выход. Большинство сотрудников Marfin Bank выбрались через крышу, но погибли три человека, включая молодую беременную женщину. Пока они умирали, греки на улице кричали, что так им и надо — нечего было выходить на работу. Эти события происходили на глазах у греческих полицейских, но они никого не арестовали.
Участники протеста буквально парализуют страну. Авиадиспетчеры устраивают забастовку и закрывают аэропорт. В порту Пирей толпа не дает пассажирам круизного лайнера сойти на берег за покупками. В разгар туристического сезона они блокируют свою страну, отчаянно нуждающуюся в притоке иностранной валюты. Любому сотруднику частных предприятий, не поддержавшему забастовку солидарности и вышедшему на работу, грозит опасность. Все магазины и рестораны в Афинах закрыты; закрыт также Акрополь.
Наступает один из тех моментов, когда ждать можно чего угодно. По сути, вопрос лишь в том, откуда ждать подвоха. Такое же ощущение складывается и в отношении финансовых рынков. Вопрос, на который все ждут ответа: объявит ли Греция дефолт? Существует точка зрения, согласно которой у греков нет выбора: те меры, которые принимает правительство для снижения расходов и увеличения доходов, ведут к оттоку из страны остатков производительной экономики. В Болгарии налоги ниже, в Румынии работники менее привередливы. Но есть и другой, более интересный вопрос: даже если эти люди теоретически смогут выплатить долги, жить по средствам и вернуть добрую репутацию в Евросоюзе, есть ли у них для этого внутренние ресурсы? Или они настолько потеряли способность ощущать связь с миром за пределами своих мирков, что готовы просто отказаться от обязательств? На первый взгляд, объявить дефолт по долговым обязательствам и самоустраниться было бы безумием: все греческие банки мгновенно обанкротятся, страна не сможет платить за многие импортируемые товары первой необходимости (например, нефть), и правительство будет наказано на долгие годы высокими процентными ставками, если ему позволят снова брать кредиты. Но эта страна ведет себя не как коллектив. Она ведет себя как скопище разобщенных частиц, каждая из которых привыкла преследовать собственные интересы в ущерб общему благу. Правительство решительно настроено, по крайней мере, попытаться восстановить гражданскую сферу в Греции. Но вот вопрос: а подлежит ли она восстановлению?
Читайте подробнее на Forbes.ru: http://www.forbes.ru/sobytiya-opinion/201515-finansovoe-vozmezdie-kak-gretsiya-i-islandiya-poplatilis-za-svoyu-zhadnost?page=0,1