http://svpressa.ru/auto/article/130632/
29 августа 14:39
Слава был танкист
Глеб Бобров
28 августа Новосветловка отмечала годовщину своего освобождения от оккупации киевских карателей. О том, как это было, о той страшной цене, которую заплатили герои обороны Луганщины, вдова павшего в боях за Новосветловку танкиста Вячеслава Шуйского рассказала корреспонденту «СП» мать двух его малолетних детей, Ольга.
«СП»: — Чем занимались до войны?
— До войны муж был строителем. В молодости он воевал добровольцем в Чечне, потом работал в «Беркуте». Человек был добрый, отзывчивый, безотказный. Сам из Луганска, но мы жили в Красном Луче. Мы недавно поженились. Родилось двое деток — погодки. Но для себя, в свое удовольствие, пожить мы со Славой так и не успели.
«СП»: — У вас молодая семья, двое маленьких детей, как получилось, что Вячеслав Александрович, пошел воевать?
— Мой муж всегда был мужчиной и воином. После того, как он увидел то, что происходило в Станице Луганской весной 2014 года, он принял решение. Как настоящий мужчина, отец, муж, он решил встать на защиту семьи, на защиту женщин, детей — всех тех, кого любит. И не прикрываться спинами своих друзей. Вот поэтому Вячеслав вступил в ряды народного ополчения.
Вячеслав Шуйский (Фото: предоставлено автором)
 Вдова павшего в боях за Новосветловку Вячеслава Шуйского (Фото: предоставлено автором)
«СП»: — Как война началась лично для вас?
— О войне я впервые услышала по телевизору, но у меня двое маленьких детей, и я сильно не вникала. Когда позвонил муж из больницы, он был в апреле ранен сквозным попаданием в живот и сказал, что лежит в больнице, и дела не очень хороши. Тогда я поняла, что жизнь очень сильно изменилась и не в лучшую сторону.
«СП»: — А где началась война для Вашего мужа?
— Свой боевой путь муж начал в Станице Луганской, в батальоне «Заря». Вячеслав был глубоко идейным и принципиальным человеком.
«СП»: — И как Вы отнеслись к его вступлению в ополчение?
— Мой муж — мужчина, он герой. Я не могла ничего с этим поделать. Он и до этого в середине 90-х по зову сердца воевал добровольцем в Чечне. И по жизни был воином, мужчиной с большой буквы.
«СП»: — Как Вы жили все это время, пока он воевал?
— Он не хотел меня волновать, потому что маленькие дети, каждый его звонок мы были на грани, мы боялись, что что-то с ним случится. Тем долее за первое ранение он нам сразу ничего не сказал. 14 июня он нас заставил выехать с детьми в Российскую Федерацию. Саше тогда два с половиной годика, а Анастасии — полтора. Это был последний день, когда я видела своего мужа, а дети видели своего папу. После этого, всего за два с половиной месяца, у него были ранения: ожёг лёгких фосфорными снарядами и контузия. Он нам ничего не рассказывал, чтобы не волновать, знал, что я сорвусь к нему. Я и дети его звали к нам.
«СП»: — По телефону связь держали?
— Да, конечно. Наш сын Саша тогда впервые сказал: «Папулечка, возвращайся к нам, я тебя очень люблю!» Что растрогало мужа, настолько сильного и храброго человека, до слёз. Но вырвать его из пекла было бесполезно. Мы общались по телефону день через день, хотя бы по пол минутки, он говорил, что жив здоров, мы близимся к победе. Я пыталась его заставить вернуться к нам, пугала, что мы сами к нему приедем. Он говорил ни в коем случае и обещал приехать к нам, но это были только слова.
«СП»: — Почему?
— Перед ним, на его глазах снайперы застрелили двух его друзей. Он даже после ранений, когда врачи рекомендовали отлежаться пару недель, отнекивался и говорил, что не будет отлёживаться, когда гибнут женщины, дети и его друзья. Он рвался на передовую. В его окружении были такие ребята, которые отслужили по неделе и под предлогом вывоза семей до сих пор не вернулись. Далеко не все были готовы идти защищать нас. Не все были готовы стоять до конца.
«СП»: — Когда и как он погиб?
— Трагедия произошла 13 августа. В тот день он получил смертельные ожоги 75% тела. О его гибели я узнала на 23 день. Я звонила на все телефоны, которые у меня были, но тогда ж в Луганске не было связи. И когда 14 сентября, мы с детьми собрались приехать сюда искать папу, рано утром, буквально за 20 минут до выезда, позвонила его тётя и сказала, что Славы больше нет. Они тоже не сразу узнали, лишь — на 9 или 10 день. На похоронах мы не присутствовали, поэтому до сих пор мы не можем поверить, что любимого папы с нами нет, каждый день ждём и надеемся, что откроется дверь, зайдёт Слава и скажет: «Малыши, я дома». Он не умер, он всегда будет жить в наших детях, в наших сердцах.
«СП»: — Каковы обстоятельства гибели Вячеслава Александровича?
— Ребята были на блокпосту, приехали мирные жители из посёлка Новосветловка, попросили помощи, чтобы их спасли, освободили от карателей. Сейчас уже всем известно, как загоняли людей в церковь, минировали. Тем, кто сидел в подвалах, ставили растяжки. Издевались. Люди просто изнемогали и просили освободить любой ценой. Говорили, что они готовы были сидеть неделю, две, сколько надо в подвалах, только освободите.
Насколько я знаю, сразу поехало два танка, в одном из них был мой муж. Со слов очевидцев, получилось тогда, что на один его танк было восемь машин противника. Его танк получил восемь прямых попаданий. Удар и взрыв был такой мощности, что снесло башню танка в сторону на 30 метров. Второй танк не пострадал.
Судя по всему, там была ошибка разведки. Как можно было выехать двумя машинами на целое полчище? А наш механик был не с этого танка, человек из нашего экипажа временно отсутствовал в этот день. Получается, для Козловского это был роковой день. Слава погиб как танкист. Он за два дня до трагедии туда перевёлся. Со слов отца мужа до этого он был командиром разведывательного подразделения.
 Фото: предоставлено автором
«СП»: — Погиб сразу?
— Нет. Мужа откинуло. Он весь горел, начал искать помощи у местных. Одни люди отказали, побоялись, человек горит. Хочу выразить благодарность женщине, которая пыталась спасти моего мужа, это местная жительница Новосветловки. Она, рискуя своей жизнью, вывезла его к ополченцам. Эта женщина накрыла его одеялом и положила к себе в машину и под снарядами везла туда, куда он ей говорил. Она боялась, что они загорятся вместе с машиной, потому что, пока Славу везла, он весь тлел. Она довезла его к ополченцам, оттуда в ожоговый центр и ещё неделю он, можно сказать, прожил в больнице под капельницей.
Он был наводчиком танка. Головков Саша был командир. И еще Козловский — механик-водитель, — он сгорел полностью в танке, его не успели вытащить. А Головкова тоже выкинуло, он получил 95% ожогов тела. Вместе со Славой они были в ожоговом центре. Муж был в ожоговом центре в Ростове. Его из областной больницы под капельницей отвезли в Изварино, а оттуда на вертолёте в Ростов вместе с его сослуживцем. Головков умер 17 августа, а мой муж 21 августа. Их похоронили в одной могиле.
«СП»: — Нашли свидетелей трагедии?
— Имя той женщины, к сожалению, я не знаю. Но видела случайно ролик «Лайф-Ньюз», когда вернулись из России. Вроде прозвучало «Светлана Васильевна». Я была в шоке: мы поехали проведать свекровь, на блок посту мне ребята всё рассказали, а на следующий день я вижу этот репортаж с женщиной, она говорит точь-в-точь, и понимаю, что она говорит о моём муже. Мы с детьми ездили к ней, но её не было дома. Танк и откинутая башня лежит дулом в её двор.
Из этого танка хотят сделать мемориал, но как он будет выглядеть — пока не знаю. Место очень тяжёлое для меня.
«СП»: — Помощь Вам оказывают?
— Гуманитарка выдаётся, выплат по потере кормильца ещё не было. Хотя документы мы подали ещё в сентябре, как приехали. Сослуживцы к Новому году передали конверт с 700 долларами. Однако самая большая проблема на сегодня — это путевка для санаторно-оздоровительного лечения детей. Мне их надо вывезти хотя бы на 2−3 недели. У них на нервной почве после пережитого начались хронические болезни — болеют оба постоянно. Мне их надо вывезти, сменить климат пролечить…
«СП»: — Что для вас война?
— Война — это смерть. Дети без отцов, жёны без мужей. Я хочу пожелать господину Порошенко, чтобы он поскорее одумался и прекратил эту войну. А нам стоять до последнего и не сломаться.
«СП»: — Вы верите в Республику?
Конечно! Мы достигнем хорошего. У нас выбора нет. Пути назад нет. Столько крови, столько смертей младенцев. Мы выстоим и будем независимы. С Украиной дипломатические отношения должны быть, а человеческие — у каждого по-своему. Какие у меня могут быть человеческие отношения, если они забрали у нас единственного кормильца и нашего папу? Дети его запомнят ли? Да, они будут помнить его из моих рассказов и фотографий. Это очень тяжело. Простить Украине, то, что она сотворила? Нет! И никакой «едности» не может быть! Какая теперь «едность»? «Едность» на крови?!
«СП»: — Как представляете будущее своих детей?
Детей я буду воспитывать на примере отца. Саша сейчас говорит, что я как папа сильный, папа герой, и я растить буду его в таком же духе. Очень хотела бы, чтобы он стал военнослужащим.
|
