http://www.kp.ru/daily/26033/2949850/
Дмитрий СТЕШИН, Александр КОЦ (вчера, 21:19)
Лихо начавшаяся «арабская весна» окончательно забуксовала в Сирии. Победоносная поступь демократии завязала в позиционной гражданской войне. Журналисты «КП» попытались разобраться, какие силы уравновесили ситуацию
Дремлющий зверь Веры
В большинстве арабских стран революционное противостояние проходило четко по линии: «государство-народ». Армия воевала с повстанцами, а народ жил своей жизнью. В Сирии сложилась совершенно иная картина, отличная от той же Ливии. В Ливии не было панического бегства целых городов и районов «на сторону Каддафи». Люди молча, или с радостными криками, принимали новую, «революционную» власть и продолжали заниматься своими привычными делами. Даже полицейские после короткой переаттестации вновь оказывались на своих местах.
И в целом, смена власти обходилась революционерам достаточно дешево. В Сирии за мифические прелести новой, свободной жизни уже заплачено 70 тысячами людских душ, и конца-края этому взаимному истреблению не видно. Сдаваться или проигрывать никто не собирается. Плата за проигрыш в этой войне - исход с территории Сирии миллионов людей. Или смерть. Это касается в равной степени и боевиков, и «федералов». Вместе они уже не уживутся – слишком много крови пролилось, слишком разные взгляды на мир, жизнь, веру.
Во-первых, новая власть агрессивных и радикальных мусульман не понравилась многим жителям самой светской и образованной страны Ближнего Востока. Беженцы, которых вбирает в себя осажденный Дамаск, бегут, по сути, не от артобстрелов и бомбежек. Они бегут от новой власти, и, не стесняясь, демонстрируют свою поддержку нынешнему режиму. Наивно и наиграно, но, что есть, то есть. Мужчин в лагерях беженцев и бесчисленных дешевых гостиницах Дамаска, где живут бедолаги из Хомса, Алеппо или Идлиба, практически нет – все воюют с «революционерами». На месте повстанцев стоит задуматься – так уж нужна их свобода в Сирии?
Лихо начавшаяся «арабская весна» окончательно забуксовала в Сирии. Журналисты «КП» попытались разобраться, какие силы уравновесили ситуацию.
Фото: Александр КОЦ
Ко второму году боевых действий, революционеры неожиданно разбудили страшного дремлющего зверя – так называемый «религиозный фактор». Посмотрев на художества в христианских кварталах Хомса, на бродящих по Дамаску монашек из разоренных монастырей, миллионная христианская община Сирии осознала, что отсидеться в церквях и в своих районах-анклавах не получится. И найти общий язык с Аль-Каидой не удастся. Христиане, своей поддержкой Башара Асада, неожиданно стабилизировали противостояние под Дамаском, чаши весов опять пришли в равновесие. На этом фоне странно, горько и печально выглядело бегство из Сирии настоятеля православного прихода РПЦ МП в октябре прошлого года. Ему, в качестве наказания, запретили служение на пять лет, но спокойствия местным христианам эта новость не прибавила. Но, отступать им было некуда.
Христианский блокпост
В конце 90-х в тогда еще более-менее светском Дагестане весть об образовании «исламского государства» в Кадарской зоне, в районах Карамахи и Чабанмахи, облетела республику очень быстро. Благодаря сарафанному радио, о нравах, царивших на этом островке «чистого ислама», местным жителям стало известно раньше, чем силовикам. Энтузиазма им новая власть горного района не прибавила. Поэтому когда Басаев своим походом попытался присовокупить Дагестан с его ваххабитским анклавом к «свободной Ичкерии», понимания у многочисленных народностей республики не нашел. Вчерашние скотоводы и земледельцы взялись за оружие. И если решающей роли в разгроме басаевской орды они и не сыграли, то как минимум сковали отдельные направления, связав боями за свои родные села. Что-то похожее сейчас происходит и в Сирии.
Джараману боевики пытались штурмовать несколько раз, однако вчерашние сапожники и учителя, не без помощи опытных бывших военных, успешно отбили эти атаки.
Фото: Александр КОЦ
Насмотревшись на то, во что выродился изначально социально-экономический протест, даже многие критики режима предпочли если не «переметнуться», то хотя бы сохранить нейтралитет. Чтобы не «замараться» - ни о тех, ни о других. А простые сирийцы, далекие от политики, прикинув перспективы в случае победы революции, стали самоорганизовываться в ополчения. Для защиты своих домов.
Христианский район Джарамана на окраине Дамаска стоит впритык к трассе на аэропорт. В последние дни эта стратегическая дорога тоже стала небезопасна, безопасных дорог здесь вообще практически не осталось. Водитель выжимает из «Тойоты» 160 километров в час, кося взгляд на руины справа. Время от времени снаружи неприятно щелкает. То ли камешки под протекторами, то ли одиночные выстрелы. Встречных машин практически нет. Как, впрочем, и попутных. Не сильно заметно и присутствие армии.
- Мы сами их просили не входить в наш район, - встречает нас на въезде в Джараману командир отряда ополченцев Абу Есиф. - Потому что это уже будет явная цель для боевиков. И наш район сильно пострадает. Мы взяли защиту городка на себя. Бандиты уже не лезут на нас штурмом, было несколько попыток, отбились. Но теперь они проводят теракты. Последний был на центральной площади 10 дней назад.
Абу Есиф — из друзов (арабская этноконфессиональная религиозная община мусульман-исмаилитов-прим.корр.), в мирном прошлом держал лавку, торговал сладостями. Политикой интересовался не сильно, пока война не пришла практически к порогу. Сейчас у него на шее висит автомат Калашникова, а в кабуре — бельгийский револьвер «Барракуда».
- Мой сын был убит в Хомсе, - показывает мужчина фото молодого улыбающегося парня в мобильном телефоне. - Он служил в армии, четырежды был ранен, но едва вставал на ноги, тут же отправлялся на передовую. Вшестером они стояли на блокпосту, утром на них напали человек 30. Убили всех солдат. Вы спрашиваете, зачем я взял в руки оружие? Я не хочу, чтобы в нашем районе повторилось то, что в христианских районах Хомса.
Джараману боевики пытались штурмовать несколько раз, однако вчерашние сапожники и учителя, не без помощи опытных бывших военных, успешно отбили эти атаки. Не дав тем самым перекрыть артерию, ведущую в международный аэропорт. Вооруженная оппозиция в отместку перешла к терактам. Поэтому все въезжающие машины на посту досматриваются с особой тщательностью.
- Хуже, когда снайперы стреляют издалека, - кивает в сторону руин за дорогой Абу Есиф. - Вот из этих разрушенных домов района Акраба и стреляют. На этом посту от огня снайперов уже погибли девять человек. Причем разных вероисповеданий. У нас в ополчении не только христиане, и алавиты, и сунниты, и друзы, и армяне есть. Еще мы приняли беженцев из соседних деревень, занятых оппозицией. Самое главное, что все любят родину.
- И президента Асада?
- Конечно, Башар — он как пророк. И для народа делает очень много полезного. Особенно сейчас.
По словам собеседника, власть не медлит с благодарностью ополченцам. Например, курдам, которые организовали свои отряды самообороны на севере Сирии, распоряжением президента провели «дачную амнистию» или легализовали незаконно построенные дома. Что бы не говорили о сирийском президенте на Западе, поддержка Башара Асада с каждым витком напряженности в стране, вопреки ожиданиям оппозиции, не ослабевает даже в занятых мятежниками регионах. Просто выражать ее публично там смертельно опасно.
- При Башаре Асаде ведь, до начала войны, мы даже особо не интересовались, кто из нас какой национальности, какого вероисповедания, - приглашает нас в Храм Святого Антония церковный певчий Басар Эль Хури. - В Сирии уже много тысяч лет люди жили не обращая внимания на религию друг друга. Все считали себя сирийцами. И в нашем районе пока так и остается. По крайней мере нападений на церкви пока не было, в отличие от того же Хомса.
Храм строили на пожертвования местного бизнесмена.
Фото: Александр КОЦ
Храм оказался подземным, в традициях первых христиан. Строили его на пожертвования местного бизнесмена, причем мусульманина. Непривычные ряды деревянных лавок, узенькие окошки-бойницы под самым потолком, церковная служба на арабском языке и только от икон классического византийского письма повеяло родным. Басар собирает свой небольшой хор — спеть для неожиданных гостей-единоверцев из России. После мы еще поговорили немного — по совету певчих ждали начала дневного намаза, когда дорога на Дамаск не так интенсивно простреливается. Мы спросили у собеседника прямо:
- Сколько еще продержитесь?
Басар не сразу ответил, подбирал слова:
- Мы, христиане, много вынесли гонений. Сколько себя помню, сколько помнит себя мой отец, все это время нам не мешали молиться и жить так как мы хотим. За это мы будем воевать, получается, что и за свою веру тоже. И впервые у нас есть заступник - целая страна. Будем держаться, пока Россия нас не бросит.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Сирия закрыта — все отцы ушли на фронт
От нашей гостиницы до линии фронта езды 30 минут, с учетом пробок. Голубой силуэт истребителя-бомбардировщика МиГ-23, разрывая сизую дымку над юго-восточным пригородом Дамаска, не торопясь выписывает круг над чадящими кварталами, стремительно пикирует, затем свечой уходит в небо. Рев боевой машины доносится с небольшим опозданием.(читать далее>>>)
СБЕЖАВШИЕ ИЗ ОГНЯ
От нашей гостиницы до линии фронта езды 30 минут, с учетом пробок. Голубой силуэт истребителя-бомбардировщика МиГ-23, разрывая сизую дымку над юго-восточным пригородом Дамаска, не торопясь выписывает круг над чадящими кварталами, стремительно пикирует, затем свечой уходит в небо. Рев боевой машины доносится с небольшим опозданием.
Спустя еще пару секунд гулко ухают разрывы сброшенных бомб, поднимая грибом в воздух взвесь каменной пыли с терпким запахом взрывчатки. 5-летний Сафир провожает скучающим взглядом исчезающий в дымном небе самолет и, почесав пластмассовым пистолетом за грязным ухом, бежит на футбольную площадку в школьном дворике. На асфальте потертый мяч гоняют его сверстники и пацанва постарше. Вот уже более полугода, как эта школа стала для них и их матерей вторым домом. Здесь, как и во многих других учебных заведениях Дамаска, разместился лагерь беженцев, успевших вырваться из пылающих северных районов страны.
Поразительно, но друзья Сафира даже не прервались, чтобы понаблюдать за увлекательным для любого мальчишки зрелищем – настоящей бомбежкой. За несколько месяцев, проведенных всего в десяти километрах от района боевых действий, они давно привыкли и к запаху гари, и к летающим штурмовикам, и к канонаде артиллерии. Визит русских журналистов внес неожиданное разнообразие в их невеселую жизнь. И ребятня охотно позирует перед объективами, кривя рожицы и высовывая языки. Мы выдаем самому старшему конфеты, и он честно делит их на всех.
Их матери выстроились в очередь в школьном коридоре с кастрюлями и мисками. Время обеда, повар в белом халате щедро раздает рис, сваренный с вермишелью, и бананы. Женщины с нехитрой, но горячей едой, расходятся по «квартирам». Бывшие школьные классы поделили на «комнатки» фанерными щитами. На полу — матрасы и маты, посередине — журнальный столик, а на стене – школьная доска. Вот и весь спартанский интерьер беженцев из Хомса, Алеппо, Хамы, Идлиба...
Они давно привыкли и к запаху гари, и к летающим штурмовикам, и к канонаде артиллерии.
Мы успели вылететь из Алеппо на военном вертолете семь месяцев назад, - укладывает в люльку свою новорожденную дочку укутанная в хиджаб Кифа. - Почти неделю сидели на аэродроме, но вертолеты летали не часто, а по дороге ездить уже тогда опасно было. Мы жили в квартале Шейх Саид. Боевики его заняли практически полностью, выгнав оттуда всех мирных жителей. Мы бежали практически с пустыми руками. Не думаю, что от этого квартала сейчас что-то осталось.
Здесь немало беженцев, которые покинули свои дома по политическим мотивам. Кто-то состоял в партии «Баас», служил в полиции, работал чиновником. Не случайно в этом огромном лагере почти нет мужчин. Мы даже не стали спрашивать – почему? Все воюют… Хотя этим беженцам, можно сказать, еще повезло. Они уехали из родных мест еще до нового тренда вооруженной оппозиции. Боевики теперь не гнушаются брать в заложники мирных граждан с целью обмена на своих плененных соратников.
Как правило, похищенные — алавиты или шииты (мусульманские течения, отличные от суннитов — которые сотавляют основную массу мятежников). И практически всегда — это родственники работавших на правящий в Сирии режим Башара Асада. И если раньше это были единичные случаи, то в минувший четверг мятежники захватили целый автобус с женщинами и детьми, с севера страны в Дамаск. 45 человек пропали где-то между Идлибом и Алеппо.
«ДОРОГА ЖИЗНИ»
Алеппо сегодня, пожалуй, самая трагическая точка на карте Сирии. Четырехмиллионный город на севере страны в конце января фактически оказался отрезанным от всего государства.
- Вооруженная оппозиция закрыла доступ в Алеппо, - признает вице-премьер правительства Сирии Кадри Джамиль. – Мы не можем снабдить город ни продуктами, ни газом, они даже линии электроснабжения останавливают, подрывая ЛЭП. Население живет в трудных условиях блокады. До войны килограмм хлеба стоил 15 фунтов, сейчас – 400. Жизнь в Алеппо напоминает мне чем-то блокадный Ленинград.
Население живет в трудных условиях блокады.
Как и в годы Великой Отечественной, в Сирии власти все-таки проложили к осажденному городу «дорогу жизни».
- Схема очень сложная, - рассказал нам политолог, генеральный секретарь промышленной палаты Хомса Али Абдалла Аль Ахмад. - Сирия снабжает Ирак, Ирак снабжает Алеппо и прилегающие города. С Турцией, как вы понимаете, мы договориться не можем. В итоге, из Ирака из 10 машин с продуктами доходит в лучшем случае 5. Правительство снабжает даже те районы, где есть боевики! Это очень сильный шаг.
Почему боевикам удалось окружить город?
Он не окружен, просто отрезаны дороги. Бои идут может быть на трети территории Алеппо. Но он очень близок к Турции, снабжать боевиков проще. И там очень много иностранных наемников. Ситуация там похожа на столичную. Дамаск для боевиков – поле последней решающей битвы, поэтому они сконцентрировали под городом небывалые силы, и за последние месяцы много раз пытались ворваться в столицу. Но безрезультатно.
И вряд ли боевикам удастся взять город без кровопролитных боев. Концентрация войск в столице колоссальная, превосходство в вооружении – абсолютное. У боевиков есть вариант штурма города – «пятая колонна», но власти его предусмотрели еще в начальной стадии конфликта.
Бои идут на трети территории Алеппо.
ПАМЯТНИКИ ТОЖЕ ПЛАЧУТ
Дамаск окончательно погряз в пробках. Парадокс. Из-за терактов закрылось множество заправок в центре, как правило те, что зажаты жилыми домами — чтобы не пострадали при возможном подрыве. С бензином перебои, дизтопливо, почти все что есть, забирает армия, а город все равно стоит, забитый машинами. Причина проста – передвижные блок посты, которые возникают внезапно на оживленных перекрестках. Несколько парней с автоматами перекрывают движение, и медленно пропускают машины, вглядываясь в лица пассажиров и водителей. Смотрят прямо в глаза – не отрываясь, секунд по тридцать. Эффект скорее психологический, чем правоохранительный.
Ориентировок на преступников у патрулей нет. Просто, боевикам дают понять, что свободно шастать по городу у них не получится. Главное политуправление армии сработало гибко – выпустили листовки для стоящих в пробках: «Брат! Давай вместе позаботимся о нашей безопасности! Этот блок-пост защищает тебя!». Народ не ропщет, не сигналит – терпит и стойко выносит многое. Веерные отключения света, перебои с водой, спекулянтов с газовыми баллонами, три курса доллара – официальный, банковский и «черный». Люди привыкли жить в состоянии постоянного стресса. На хор артиллерийских орудий уже никто не обращает внимания. Как и на дымящие время от времени пригороды.
Пролетающие над столицей штурмовики с восторгом провожают камерами мобильных телефонов. Если бы не окружающий милитаристский пейзаж, находясь в центре Дамаска было бы сложно поверить, что совсем рядом идет война, на которой гибнуть люди. Вязкое ощущение тревоги появляется лишь в сумерках. Пустой, темный город, по которому еще летом мы спокойно гуляли до двух часов ночи и ели в уличных кафешках. Случилось небывалое – Дамаск сменил ритм жизни! Уже в девять вечера трудно найти открытую лавку, и патрульные на блоках выставляют для ночных прохожих лотки с сигаретами. Неистребимы торговые традиции Востока, древние, как эта земля.
Двор Национального музея Дамаска, по-прежнему, место встречи влюбленных парочек, которые из последних сил делают вид, что изучают античные и восточные древности. С хранителем архитектурных объектов Сирии мы встречаемся во дворике, который уставлен каменными дверями от древних гробниц. Чиновник Минкултуры Назир Иса успокаивает нас – не так уж и много архитектурных объектов пострадало от боевых действий. Подчеркивает – пока, на сегодняшний день:
- Сожжен старинный рынок в Алеппо — памятник архитектуры, занесенный в список Юнеско. В этом же списке пострадавшая в ходе боев крепость крестоносцев Салахаддин. Но этой крепости больше тысячи лет, она и не такое видала, - через силу смеется наш собеседник.
Национальный музей Дамаска зияет пустыми витринами.
По его словам, есть специальная комиссия, которая оценивает ущерб объектам культуры. Правда, беда пришла с неожиданной стороны. В тех районах, где исчезла государственная власть, сразу же начались незаконные раскопки. Варварские. То есть – с помощью экскаваторов. В этом случае, ущерб даже невозможно предположить, хотя найденные во время незаконных раскопок вещи уже всплыли на антикварном рынке в Ливане. А античные статуи украденные из городского музея города Хама, пропали бесследно.
Мы просим нашего собеседника показать нам экспозицию музея. Он мнется, но мы настойчивы. Национальный музей Дамаска зияет пустыми витринами. Еще недавно здесь была представлена одна из крупнейших коллекций древних ценностей на Ближнем Востоке — редкие статуи, мраморные саркофаги, артефакты римской, греческой и византийской эпох. И даже первый в мире алфавит.
Сегодня в одном из залов – лишь забытая стопка пластиковых пищевых контейнеров, в которые укладывали экспонаты. В последнем зале музея полыхает сварка – рабочие вваривают стальной каркас для бронированной двери, за которой спрячут самые ценные скульптуры из уличной экспозиции. Мы, не задумываясь, снова находим для увиденного исторический пример – сентябрь 1941, Ленинград готовит свои сокровища к блокаде.
Несмотря на кажущийся хаос в целом, страна продолжает сохранять признаки государственности.
- У правительства на случаи чрезвычайных ситуаций есть план в том числе и по музейным ценностям, - объясняет звенящую пустоту зала Назир Иса. - Все ценности вывозятся на хранение в специальные секретные места. И здесь, в Дамаске, и за его пределами.
В этой маленькой детали еще один парадокс затянувшегося конфликта в Сирии. Несмотря на кажущийся хаос в целом, страна продолжает сохранять признаки государственности. На улицах не растут горы мусора и пищевых отходов, как это было в ливийском Бенгази. Взорванные террористами здания начинают ремонтировать едва ли не на следующий день. В августе, возле нашего отеля взорвали с помощью заминированного бензовоза военную часть. В феврале следов того теракта нет ни на самой гостинице, ни на соседних зданиях.
Поврежденные боевиками линии электропередач с риском для жизни тянут по новой — энергетики здесь теперь такая же уважаемая профессия, как пожарные в Америке. Режим пытается делать все, чтобы народ видел, что о нем не забыли. И даже в условиях политического кризиса Башар Асад умудряется менять скопом семерых министров, опровергая аналитиков, которые считают, что президента «играет его окружение»:
- Раньше власть сильно ошибалась, не реагируя на промахи премьеров и министров, - считает Али Абдалла Аль Ахмад. - Это сильно тормозило страну, никто не отвечал за свои просчеты, десятками лет руководители сидели на своих должностях. Сегодня нужен другой стиль управления, быстрая реакция на происходящее.
Как пример – то же восстановление ЛЭП. Это нужно делать очень быстро. Боевики мешают ремонту, а отсутствие электричества только ухудшает непростую ситуацию в обществе. Поэтому министр энергетики, например, остался на своем посту. Сейчас снабжать Дамаск электроэнергией и горючим – настоящий подвиг. При этом понятна стратегия боевиков – отрезать столицу от всей страны.
Люди привыкли жить в состоянии постоянного стресса.
КОСА НА КАМЕНЬ
Еще выезжая из Москвы, мы созвонились со знакомыми, живущими всего в 10 километрах от Дамаска. Однако по прилету их телефон уже был недоступен. А водитель, возивший нас в прошлые командировки и в Хомс, и в Тартус, и в Сиднай в пригороды столицы ехать отказался наотрез.
- Ситуация изменилась, - развел он руками.
- А куда можно съездить? - спросили мы.
Шофер в задумчивости развернул карту: «По этой дороге нельзя, здесь тоже опасно, тут не выедем, тут – нужно разрешение от военных». Получается, что несмотря на всю столичную идиллию, Дамаск сейчас в очень сложном положении. Единственная дорога, которую водитель назвал относительно безопасной — трасса на Бейрут. Но и на ней 14 февраля были расстреляны двое иранских высокопоставленных чиновника. Впрочем, у военных свое объяснение. Как рассказал нам один из высокопоставленных силовиков, говорить об осаде столицы (а именно такая картина и вырисовывается из новостных сообщений) нельзя: «Боевики стянули сюда свои основные силы. Они накапливаются в определенных районах, зачастую мы позволяем им это сделать. После чего район блокируется и происходит планомерная зачистка. А все сообщения о наступлении на Дамаск — не больше, чем элементы информационной войны. Как и новости об Алеппо. Международный аэродром сейчас контролируется армией. Что до военной базы ВВС, которую захватили боевики, то это вовсе и не база. В районах вокруг Алеппо есть много небольших учебных и тренировочных аэродромов, на которых нет ни арсеналов, ни самолетов. Разве что списанная техника. На один из таких они и зашли, поснимав на телефоны и выложив в Интернет. Охрана этого аэродрома заблаговременно отошла, после чего по силам террористов был нанесен удар. Они понесли большие потери».
В Сирии вызрел самый кровавый вариант гражданской войны, когда противостоящие силы примерно равны и просто перемалывают друг друга.
У нас не было причин не верить офицеру. Косвенно он подтвердил нашу мысль, достаточно зловещую. В Сирии вызрел самый кровавый вариант гражданской войны, когда противостоящие силы примерно равны и просто перемалывают друг друга. День за днем, каждый час, днем и ночью, по окраинам Дамаска бьет тяжелая артиллерия.
По логике, пригороды столицы уже должны были превратиться в мертвые лунные кратеры. Но, с «той» стороны, запас бойцов, кажется не иссякаем. И сирийская армия сдаваться не собирается. Она собирается наступать. Нашла коса на камень.
|
