http://problemanalysis.ru/mission/result/result_848.html
16.04.2013
Статья научного руководителя Центра проблемного анализа В.И. Якунина 2006 года в сборнике "От диалога цивилизаций к сотрудничеству и интеграции. Наброски проблемного анализа".
В течение ряда последних лет набирают силу различные международные форумы. Одни из них носят разовый, иногда конъюнктурный характер, другие в силу каких-то причин становятся все более представительными, авторитетными, привлекающими возрастающее внимание, вызывающими интерес и собирающими достаточное количество участников. Представляет интерес проанализировать, почему такие форумы, даже имея не самый мощный формализованный статус, тем не менее приобретают значимость с позиций влияния на мировую политику. В частности, одним из примеров, побудивших так поставить вопрос, является Всемирный форум «Диалог цивилизаций».
Как известно, пространство мировой политики, международных отношений вбирает в себя активность множества действующих лиц. Наряду с национальными государствами – безусловно, ведущими и основными агентами, формирующими современный мировой порядок, – здесь активно функционируют различные корпоративные структуры, неправительственные организации и даже отдельные индивиды. Каждый из этих агентов, поддерживая или инициируя миротворческие, радикальные или иные политические проекты, оказывает особое влияние на состояние международных связей и отношений. В результате здесь образуются множественные структуры и формы активности, возникают (и распадаются) разнообразные политические ареалы и зоны влияния, одни сегменты которых становятся строительным материалом для других, что в конечном счете способствует приданию мировой политике одновременно и устойчивости, и подвижности ее процессов, и неопределенности.
Практический опыт наглядно продемонстрировал, что любые элементы этого политического пространства формируются, как правило, либо под доминирующим воздействием того или иного субъекта, либо в результате взаимовлияния действующих лиц, обладающих сравнимыми ресурсами. Источником этих форм активности может выступать заинтересованность национальных государств и их альянсов, ТНК или кого-то еще в расширении зон своего влияния, обретении дополнительных потенциалов и статусов.
Существенное влияние на активизацию политического поведения такого рода субъектов могут также оказывать разнообразные идеологии и мифы, геополитические программы и «панидеи» (как в случаях с тоталитарными государствами и их сателлитами) или же некоторые другие, менее значимые факторы.
Как бы то ни было, но следует констатировать, что мировая политика по природе своей представляет собой достаточно хаотичное и мозаичное, многослойное образование, содержание которого наполняет столкновение различного рода потоков и процессов, официальных стратегий и спорадических акций, инициируемых множественными агентами и их взаимодействиями. При этом центральную роль в механизме такого взаимодействия играют интересы международных акторов, раскрывающие их зависимость от окружающей среды, наличия ресурсов и иных важнейших условий их жизнедеятельности.
Не удивительно поэтому, что, к примеру, в отличие от пространства национального государства любые слишком «отрывающиеся» от этих интересов цели и ориентиры (чаще всего идеализирующие эти потребности и предлагающие для политической практики некие принципы, верования, ценности и проч.), как правило, медленнее и болезненнее трансформируются в практики и институты мировой политики, способствуют формированию норм для этих коммуникаций, выстраиванию соответствующей архитектуры власти и перегруппировке правящих элитарных слоев. Ну, а массовые настроения, ожидания рядовых граждан, чаяния и претензии к власти широких социальных аудиторий воплощаются в институциональном дизайне еще медленнее и сложнее, предполагая значительно более длительную артикуляцию и продвижение.
Отсюда следует, что достичь решающего, а порой хотя бы просто значительного влияния в международных отношениях неизмеримо труднее, нежели на других уровнях и в других форматах существования политики.
Эта неравновесная природа мировой политики затрудняет продвижение идей и интересов даже для самого ресурсно оснащенного и авторитетного государства или же блоков государств, которым весьма не просто устойчиво поддерживать свое приоритетное влияние на весь комплекс политических событий или хотя бы на их центральную зону. Сказанное показывает, что низкоинституализированные интересы, в том числе мнение мировой общественности, обладают весьма невысокими шансами на занятие авторитетных позиций в мировой политике. Следует, однако, учитывать, что эта несколько удручающая констатация говорит лишь о том, что становится все более важным не просто реально оценивать политические шансы мировой общественности, но и стремиться к максимальному использованию имеющихся сегодня возможностей для усиления ее влияния и ее позиций. По понятным причинам мировое общественное мнение, выражающее непосредственные оценки тех или иных политических проблем широкими слоями населения различных стран, пока еще не может претендовать на существенное политическое влияние и тем более на доминирование в мировой политике.
Однако надо признать и другое: его воздействие, облучение мирополитических связей культурой повседневности широких социальных аудиторий, проявление массовых позиций и их воздействие на решение некоторых глобальных проблем сегодня постепенно распространяются на все более широкий круг политических ареалов. Ну, а в перспективе, учитывая неуклонное повышение веса демократических норм политической жизни, будущая форма организации миропорядка, несомненно, будет включать институализацию влияния мирового общественного мнения. Актуален вопрос, какими могут быть формы и темпы этого процесса уже сегодня. Налаживание политических контактов, а равно инициация, контроль над центрами власти и политическое проектирование под воздействием мирового общественного мнения порождают весьма специфический дискурс и существенно отличаются от того, что происходит с влиянием общественности на уровне национального государства.
Прежде чем мы предложим некоторые, наиболее перспективные, на наш взгляд, формы позиционирования мнений мировой общественности в среде мировой политики, укажем на тот факт, что заинтересованность в ее весомом политическом представительстве опирается на ряд мощных социальных трендов, которые создают дополнительную основу для должного встраивания этого фактора в разнообразные зоны мировой политики. Итак, прежде всего повышение роли мирового общественного мнения во многом обусловлено усилением позиций феноменологической, социокультурной логики политического развития в целом, а также резким повышением властного значения частных интересов в индивидуализированных и персонализированных формах выражения.
Другими словами, выражение интересов политических субъектов оказывается все теснее связанным с манифестацией специфических особенностей самих носителей этих потребностей, их реакциями, оценочными подходами, структурой и вообще самым широким набором проявления их субъектности.
Так что, начиная от индивида и заканчивая самыми широкими межгосударственными альянсами, специфические способы оформления, представления и продвижения их интересов все в большей степени зависят от специфических культурных реакций и состояний этих субъектов. В самом широком измерении этого факта выявляется непосредственная и все более ощутимая связь любых трансграничных целей в мировом политическом пространстве с цивилизационными подходами.
То есть стремление крупных социальных аудиторий непосредственно и специфически манифестировать свои предпочтения и ценности, связывать текущие и перспективные интересы с доминирующим для этих народов, наций, этносов типом идентификации, традициями и доминирующими типами социокультурной ориентации. Одним словом, такая приземленная до обыденности и отформатированная цивилизационными стереотипами форма презентации национальных, общегосударственных, региональных и прочих интересов становится сегодня все более адекватной структурой продвижения человеческих потребностей в пространстве мировой политики. Как известно, именно на мировой арене как нигде явно проявляется тенденция к выдвижению цивилизационных особенностей позиций и интересов различных политических акторов, выражающих различные, в том числе и некритически, нерационально воспринимаемые ценности, установки относительно не только собственных траекторий развития, но и будущего мирового порядка в целом. Еще С. Хантингтон и его последователи настаивали, что именно межцивилизационный уровень мировых контактов вскоре станет определяющим для формирования и развития мирового порядка, затмив значение существенных, прежде всего классовых, межгосударственных и иных конфликтов.
Однако, даже если такая перспектива в каком-то аспекте и может быть подвергнута сомнению, непреложным фактом мировой политики является все более очевидное облачение позиций и интересов участников международных отношений в свои цивилизационные «одежды», транслирующие самобытные и непреложные ценностные установки народов, традиции, верования, локальные мифологии и иные аналогичные параметры, обусловливающие содержание артикулируемых интересов. И порой даже сила не способна стать препятствием для выражения таких цивилизационных особенностей, политической активности ряда стран и народов. Если же учесть общую перспективу мирового развития, то суть цивилизационного измерения трансграничной политики состоит в акцентировке приоритетов интеграции, а также в сохранении в зоне мировой политики стержневых параметров данного типа выражения интересов, т. е. культуры и мировоззрения стран и народов, опыта и традиций этносов и поселенческих структур, или, иными словами, собственно человеческого смысла и «генетического кода» цивилизаций. Все это показывает безусловную ценность целостности самой человеческой личности, корни которой – в духовных глубинах цивилизации, и принципиальнейшее значение последней для функционирования современного миропорядка, как бы современные глобалистские тенденции ни стремились снивелировать этот фактор. Конечно, на практике возрастание роли цивилизационных подходов в мировой политике не вполне однозначно.
По сути, каждая из цивилизаций так или иначе включена в некую двойную спираль развития человечества, означающую одновременную тягу к объединению и стремление к самобытности, отражающую собственный образ желаемого будущего как для себя самой, так и для всего мира.
Более того, цивилизационные оболочки интересов различных государств, организаций или же иных акторов на мировой арене означают и столкновение разноуровневых, религиозных или вполне светских представлений, наследующих разнообразные территориальные, экономические, политические и иные противоречия между народами и, стало быть, фиксирующих известную разобщенность человечества по расовым и национальным признакам, несовпадение типов культур и верований и порой весьма существенно минимизирующих точки соприкосновения между народами. В такого рода фактах проявляется одно из принципиальных противоречий между независимостью, самоопределением цивилизаций и объективной тенденцией к их интеграции. Однако в конечном счете человечество все же едино по своему происхождению, по своей родовой принадлежности и своему предназначению. В сущности, всю свою многовековую историю различные общества, их элиты теми или иными средствами стремились к укрупнению и объединению. Поэтому выдвижение цивилизационных приоритетов в мировой политике означает общую тенденцию к интеграции и объединению человечества.
Когда мы говорим об интеграции цивилизаций и под их влиянием – о качественном изменении состояния мировой политики, мы понимаем интеграцию как движение к новой, создаваемой общими усилиями и добровольно принимаемой системе ценностей, ориентиров и целей, лежащей в основе не разобщенного, а гуманистического и уверенного в своем будущем развитии мира (United Plural World). При этом проектируемое мироустройство должно обладать разумными, ограничивающими самое себя механизмами, не позволяющими в процессе диалога одной цивилизации разрушать ценности другой цивилизации и использовать их только в собственных целях. Возрастание роли цивилизационных подходов в мировой политике дает возможность манифестировать значительно более широкий круг потребностей и интересов населения различных стран, чем ранее. Цивилизационные ориентиры также размывают установки и практики экономического детерминизма и политической целесообразности, утверждающие примат экономики и рационализма по отношению к духовности и культуре народов мира. Складывающаяся же под влиянием цивилизационных контактов мультикультурная основа мирового сообщества дает возможность понять, что политический дискурс в XXI веке должен основываться на совершенно определенных принципах и нормах. Говоря о политическом будущем мира, подчеркнем, что трансграничные политические коммуникации должны исключать силовые или мобилизационные формы презентации интересов, поддержание контактов, ориентированных на господство или явное ресурсное преимущество той или иной системы ценностных преференций, убеждений и принципов.
Фактически предлагается новое измерение паритетности участников международных коммуникаций.
Конечно, пока еще такая установка является во многом скорее желательной, нежели реальной нормой мировых политических взаимоотношений. Однако прокламируемое ею равноправие социокультурных оснований диалога в рамках мирового порядка и опора исключительно на гуманистические идеалы и методы коммуникации между людьми и народами соответствуют именно межцивилизационной природе мировых контактов и взаимодействий. Можно утверждать, что речь идет о новом, обладающем глобальным в смысле предстоящей истории человечества ресурсе. Потребность в такого рода порядке обусловлена и тем, что сегодня, особенно на фоне трагических событий, затрагивающих повседневные интересы рядовых граждан, жителей Земли с их ежедневными запросами и чаяниями, предельно четко проявляется их заинтересованность в совместном поиске новой модели поддержания мира, межцивилизационного соседства, налаживания и устойчивого сохранения международных договоренностей, поиска ориентиров и целей, ведущих к доверию между государствами и народами. Мощным фактором, повышающим потребность в новой межцивилизационной модели общения, выступает также и господствующий техногенный характер интеграционных процессов, мешающий действительному объединению стран и народов.
Одним словом, немного драматизируя складывающуюся в сегодняшнем мире ситуацию, можно утверждать, что вопрос в настоящее время стоит так: или совместными усилиями стран и народов будет найдена новая модель межцивилизационного взаимодействия (предполагающая инициацию и поддержание множественных и разнородных контактов между государствами, региональными структурами, массовыми социальными и национальными аудиториями), или же сохранится старая система мирового политического взаимодействия, порядок, который основан на эгоизме и насилии крупнейших политических агентов мировой политики; порядок, построенный на принципах господства и подчинения, провоцирующий острые протестные процессы и содержащий высокие, даже катастрофические риски и конфликтогенность для всего человечества. Поскольку правительства и официальные структуры национальной власти, а также международные организации не всегда способны ощутить земные тревоги граждан и найти способы решения этих проблем, то в этой модели непременно должны быть расширены возможности для непосредственного политического выражения мнений широких социальных аудиторий. Поэтому в будущем средствами политического диалога на уровне неформальных объединений граждан и проявления мнений общественности различных стран и народов мира должны решаться и важнейшие текущие вопросы, и стратегические перспективные задачи мирового развития.
Именно в такой системе межцивилизационных взаимодействий на мировой арене заложен, на наш взгляд, прообраз некоего будущего миропорядка, отличающегося и более высоким уровнем согласования действий субъектов мировой политики, и их ответственностью за будущее человечества. Эти мысли о будущем должны помогать сегодняшним актуальным действиям, направленным на последовательное достижение согласия между цивилизациями, выработку общих подходов (хотя бы по тем проблемам, по которым возможно достижение компромисса), согласование представлений и ценностей. Это является необходимой предпосылкой и для нынешнего поддержания трансграничной интеграции цивилизаций в самом широком смысле этого слова, и для обеспечения функционирования мировой политики в ее более оптимальных форматах. В этом случае трансграничные процессы будут в большей степени основываться на сознательном выборе народов и цивилизаций, а также приобретут более управляемый характер, согласованный с интересами всех основных участников мировой политики. Без сознательных усилий в этом направлении наиболее авторитетных участников мировой политики ее связи и отношения будут сохранять и высокий уровень стихийности, и принципы действий «по законам джунглей», где всегда прав сильнейший, а его система ценностей навязывается иным участникам процесса. Укажем еще на ряд факторов, способствующих расширению цивилизационных акцентов в осуществлении трансграничных процессов в мировой политике.
Речь, в частности, идет о явлениях идеологического и – даже шире – духовного порядка. В данном случае уместно констатировать широкое, как риторически, так и политически воплощенное, распространение демократических норм и ценностей, обусловливающих высокий уровень плюрализации властных отношений в мировом пространстве. При таких условиях значительно повышаются шансы для всех действующих лиц, обладающих минимально достаточными ресурсами для выхода на международную арену. В свою очередь, разнообразие акторов и их интересов, приспособление механизмов мировой политики для решения местных, а порой даже частных вопросов в конечном счете свидетельствует о том, «что политическое вырывается за категориальные рамки национального государства».
Столь же справедливым будет и утверждение что цивилизации все настойчивее «врываются» в мировое политическое пространство.
Такое постепенное встраивание цивилизаций (со всеми их формами и каналами позиционирования) в трансграничные политические процессы имеет и определенные технологические и даже процедурные возможности для выдвижения своих интересов. Самыми перспективными возможностями в этом плане обладает именно мировое общественное мнение, поскольку наступающая информационная эпоха способствует появлению инструментов, наиболее приспособленных для артикулирования интересов этого типа субъектов. Мощные национальные и международные СМИ как трансляторы сведений и одновременно звенья трансграничной коммуникации, в данном случае не как самостоятельные игроки в поле политики, становятся естественными и, что немаловажно, мощными инструментами позиционирования мнений мировой общественности. Конечно, в данном случае последней приходится иметь дело не столько со СМИ как с техническими носителями информации, сколько как с инструментами системы «мягкой власти», т. е. особой системы доминирования определенных политических сил, которая основана на информационных средствах целенаправленной организации дискурса и социо-культурного влияния, в основном распространяющегося при помощи маркетинговых средств (PR, политической рекламы и проч.) передачи знаний и сведений.
В этом плане мнения мировой общественности не могут претендовать на систематическое и тем более адекватное представление политически зависимыми от медиамагнатов и рекламодателей и коммерчески ориентированными трансграничными средствами массовой информации. Однако именно в связи с деятельностью этих техно-телемедиумов у мировой общественности возникают дополнительные – и, подчеркнем, реальные – возможности для своего позиционирования, повышения авторитета, влияния на глобальную повестку дня и усиления позиций в различных зонах мировой политики. Так что при помощи цифровых технологий и поддержания глобальных коммуникаций выстраивание мирового общественного мнения, а равно и усиление цивилизационных ориентиров политического проектирования, становится социально и технически обоснованным трендом. Следует отметить, что этот благоприятствующий постиндустриальной эпохе вектор развития мировой политики в содержательном плане довольно разнообразен. В своем нормативно-содержательном выражении цивилизационный подход выглядит достаточно определенным, в частности, предполагает определенное абстрагирование своих политических заявок от официальных позиций стран и правительств и сохранение по отношению к ним критического отношения.
Конечно, существует и немало исключений, когда общественность выступает в унисон с позициями национальных властей, но в любом случае фактически ее установки и принципы продвигаются множеством различных акторов, действующих в самых разнообразных зонах мировой политики.
Тем самым вскрывается потенциал множественности, противостоящей в данном случае клиентелизму. Другими словами, цивилизационные подходы, позиционирование мнений международной общественности представлены деятельностью различных политических сил, структур, институтов. Например, мировое общественное мнение выступает и в форме стихийно складывающихся настроений, тиражируемых национальными и мировыми СМИ, и в виде деятельности различного рода институтов, неправительственных организаций, которые более устойчиво закреплены в мировом политическом пространстве, позиционируя соответствующие суждения и оценки. При этом наиболее перспективные возможности для усиления позиций мировой общественности, политически активной части населения Земли складываются у ее наиболее устойчивого и, что немаловажно, относительно институализированного способа артикуляции мнений – у народной дипломатии. Именно народная дипломатия явно и недвусмысленно проявляет потребность в сохранении и продвижении цивилизационных параметров государственных, региональных и иных интересов граждан различных стран мира.
В рамках этого вида политической деятельности специфически оцениваются ведущие тенденции мирового развития, формируются собственные структуры и предлагаются средства для решения злободневных проблем. При этом народная дипломатия не только дополняет и корректирует позиции многих национальных правительств, но и служит источником инициирования самых разнообразных миротворческих политических проектов. Важно при этом, что этот крайне существенный креативный потенциал обладает и тем преимуществом, что позволяет выдвигать цели и предлагать средства решения многих конфликтов, на которые не могут пойти официальные режимы. Народная дипломатия в этом смысле и ресурсна, и дополнительна к официальной. Например, в отличие от позиций правительств развитых и многих развивающихся стран ряд институтов народной дипломатии выражает неоднозначное отношение к глобализации, сочетая как позитивные оценки трансграничной интеграции и формирования нового миропорядка, так и поддержку альтернативных глобализации целей, например сохранения национальной идентичности, стратегии альтернативного глобализма. Правда, в основном мировое общественное мнение выступает против экономоцентристской трактовки этого процесса, акцентируя более человеческие установки и приоритеты складывающегося типа взаимодействий между странами и народами. Самое главное, что данный институт как носитель мирового общественного мнения органически связывает функции артикуляции и агрегирования интересов с новым набором функций, собственно, и обеспечивающих сохранение цивилизационных оболочек заявляемых потребностей и интересов. Прежде всего, к таким функциям следует отнести:
поддержание прав и процесса этнонациональной и цивилизационной идентичности народов во всех регионах мира;
ориентацию на устойчивое сближение стран и народов, интеграцию цивилизационных структур и образований;
поддержание прочной коммуникации в сфере трансграничного гражданского дискурса;
расширение повестки дня межправительственных и политических контактов в целом;
расширение возможностей для развития института глобального гражданства;
поощрение мультикультуралистских тенденций в политике и других областях жизни;
научно-исследовательскую функцию, связанную с изучением цивилизаций как особых объектов, отличных от государств и наций;
усиление гуманистического характера международного политического дискурса.
Конечно, названные функции неравноценны по своему актуальному значению для мировой политики. Например, формируемый в межцивилизационной коммуникации мультикультурализм в основном создает стратегические и долгосрочные, но актуально малоприменимые возможности для использования политических инструментов в целях сохранения и укрепления консенсусного типа контактов между народами, поиска компромиссов по всем вопросам, которые вызывают разногласия и непонимание народов. Под острые конфликты, как, например, вспыхнувшие противоречия между определенными слоями населения и отдельными правительствами мусульманских стран, с одной стороны, и европейскими СМИ, с другой, по поводу публикации карикатур на пророка Мухаммеда, сегодня не могут быть подведены мультикультуральные основания, не достигшие еще уровня межконфессиональной терпимости. Хотя, подчеркнем это особо, недостаточность усилий официальных структур для нахождения компромисса в этом вопросе показывает необходимость применения и разнообразных форм народной дипломатии, использования низовых, гражданских контактов для поиска адекватных и умиротворяющих форм урегулирования такого рода споров. Или же взять в качестве примера функцию идентификации этносов и народов, представляющей собой обязательную ступень на пути к интеграции цивилизаций, необходимое ее предварительное условие.
С одной стороны, идентификация представляет собой защитную меру от стихийных и неконтролируемых процессов интеграции, а с другой – своего рода средство, помогающее через самопознание определить формы и степень участия в них.
В этом процессе народная дипломатия должна помогать носителям той или иной цивилизации не только видеть свое отличие от других, оценивать иные сообщества, но и смотреть на себя критическим взглядом, адекватно оценивать себя. Важно уметь видеть негативные и теневые стороны своего облика. Такая способность позволяет переосмыслить традиции, отказаться от отживших привычек и стандартов. В этом – предпосылка, определяющая способность цивилизации к саморазвитию и взаимодействию с внешним миром. Сверхважно доказательство права цивилизации не только на консервативную охранительную, если даже не на архаичную характеристику, но и на действие в качестве перманентного фактора прогресса. И все же важнейшей функцией народной дипломатии в сфере мировой политики является усиление гуманистического характера последней. Это особенно важно подчеркнуть в связи с тем обстоятельством, что в политическом и научном мире устойчиво функционирует мнение, что сближение и интеграция цивилизаций неизбежно приведут к их исчезновению и, как следствие, нарастанию конфликтов и противоречий между представителями различных стран и культурных полумиров. Иначе говоря, при осознании возможностей и перспектив межцивилизационного диалога неизбежно встает вопрос: как совместить в интеграционном процессе разноплановые по своим имманентным целям цивилизации, например, нацеленные на развитие, самосовершенствование человека, и техногенные, преследующие цель преобразования природы, совершенствования внешнего мира? И, более того, что же может стать результатом интеграции цивилизаций? Скептики или противники межцивилизационной интеграции утверждают, что она в принципе невозможна, ибо неизбежно приведет к исчезновению цивилизаций. Так ли это?
Будучи реалистами, мы понимаем, что такой вариант, конечно, возможен. Но только как один из вариантов! По нашему мнению, такое сближение не ведет с неизбежностью к исчезновению цивилизаций. Напротив, оно способствует созданию коллективными усилиями новой мировоззренческой базы для утверждения приемлемой для всех модели интеграции и политического дискурса в самом широком смысле этого понятия. При этом собственные ценностные основы каждой цивилизации не разрушаются, хотя и могут трансформироваться в соответствии с новым историческим опытом. Именно на такой базе только и можно, на наш взгляд, осуществлять интеграцию в различных сферах (экономике, политике, культуре и т. д.), поощряя и культивируя собственно гуманистические очертания этого процесса.
Поэтому в противовес, как уже говорилось, существующей сегодня техногенной и силовой интеграции стран и народов межцивилизационный диалог дает возможность добиваться целей сближения народов духовными и гуманистическими методами.
Ну, а поддержание гуманистических принципов межцивилизационного диалога, в свою очередь, является условием осуществления эпохального процесса «становления человечества из человеческого рода» (Н. Бердяев). В этом процессе народная дипломатия и призвана укоренять в трансграничных коммуникациях гуманистический дух всечеловеческого общения и единения. А разработку конкретной модели политического развития, варианта интеграции, можно считать одной из важнейших задач народной дипломатии и ее институтов (что можно отнести к ее научно-теоретической функции).
Иными словами, гуманистическая и толерантная коммуникация, стремление к интеграции того или иного элемента цивилизации в некую кооперативную форму существования не означают, что он автоматически теряет принадлежность к своей цивилизации. Интеграция и автономное цивилизационное самоопределение не являются полярно противоположными состояниями человеческого сообщества. Существует уже и емкая формула для такого перехода: «От диалога цивилизаций к цивилизации диалога» (В.М. Межуев). Здесь под «цивилизацией диалога» имеется в виду не цивилизование диалога, а новое качество самой мировой цивилизации, признающей внутреннее многоцветие. При этом противоречивость определенных ценностных структур и оснований политически снимается формами гуманистически направленной деятельности, создающей возможности для дальнейшей, сопряженной с длительностью жизни поколений последовательной инкультурации ценностей, возможного по своим мировоззренческим позициям сближения. Как несколько замысловато, но точно пишет о перспективе цивилизационной интеграции М.В. Ильин, будущий «… всечеловек открыт миру, говорит на всех языках, но при этом остается самим собой, … становится привлекателен и важен для других».
Отметим еще одну грань гуманистической направленности деятельности института народной дипломатии. По сути, благодаря такого рода активности межцивилизационные формы общения сохраняют известные пороговые ограничения. В частности, речь идет о вытеснении из трансграничного диалога различного рода радикальных и экстремистских сил, проповедующих исключительность и крайнюю непримиримость позиций.
Поддержание межцивилизационных контактов на уровне народной дипломатии не только предполагает необходимость толерантного отношения к внутреннему содержанию каждой из ценностных и поведенческих систем, но и практически поддерживает легальные и гуманные рамки такого диалога.
Только такое отношение, непременно включающее в себя вдумчивое изучение процессов цивилизационного самоопределения, позволяет поддерживать продуктивный диалог в условиях противоречивых глобализационных и транснациональных процессов. Существуют и другие аспекты поддерживаемых народной дипломатией пороговых значений межцивилизационной интеграции. Так, в процессе национальной самоидентификации, когда человек определяет, познает себя от противоположного, ищет «чужого» как своего внутреннего антипода, ее институты обязаны поддерживать те ценности и модели поведения, которые отрицают навязываемые людям идеалы потребительского общества.
Ведь, отрицая их, дистанцируясь от такого рода представлений, носители любой цивилизации смогут лучше понять и оценить свои достоинства, увидеть в себе духовные силы, которые обеспечат ей движение к гуманному мироустройству, дадут возможность включиться в процесс гуманистической глобализации. Подчеркнем, что такая задача стоит перед представителями каждой цивилизации, включая и западную. Понятно, что такая гуманистическая направленность деятельности институтов народной дипломатии де-факто направлена против тех идеологических и концептуально-теоретических подходов, которые разрушают межцивилизационный диалог, обосновывают униполярные и дезинтеграционные модели мирового развития. Иными словами, деятельность институтов народной дипломатии по политическому представительству цивилизационных интересов земного населения находится в явном противоречии с моделями однополярного мира, «мирового правительства» и иными идеологическими конструкциями, утверждающими возможность либо мобилизационного построения мирового порядка (в котором обезличенность национальных идентичностей становится непременной нормой политического позиционирования), либо вытеснения разноликих систем ценностей из процесса формирования соответствующего природе человечества политического миропорядка.
Сама логика, дух выделения «центра» (центров) и «противоцентров», «ядра» и «периферии», «евроцентристских» или «мусульманоцентристских» порядков чужды межцивилизационным связям и смыслу деятельности народной дипломатии. Эти теоретические конструкции неприемлемы для тех, кто ориентируется на повседневные интересы народов, представляющих различные цивилизации и культуры.
Правда, нельзя не упомянуть, что ряд ученых настаивают на том, что параллельно с эрозией институтов и ценностей государства в среде мировой политики идет выработка «основ жизненного мира для всемирного республиканства».
То есть того институционального дизайна, который будет в состоянии в будущем политически охватить весь мир и подчинить себе деятельность формальных институтов власти в различных зонах трансграничного пространства. Однако на такие представления следует возразить, что политическая архитектура власти – величина исторически ситуативная и зависящая от произвола конкретных действующих лиц. В то же время основы жизненного мира всегда включают ту или иную степень взаимодействия народов. Так что подобное изменение институционального дизайна мирового порядка, как минимум, проблематично, а вот наличие межцивилизационного взаимодействия и тенденция к последовательному сближению культур – это константа и современной политики, и политики будущего. Продолжая разговор о функциях народной дипломатии, следует отметить, что их осуществление неизбежно несет национальную, региональную и даже локальную окраску. Например, в нашей стране «разнонаправленность мировых [отечественных. – Авт.] и процессов затрудняет поиск цивилизационной идентичности России», что заставляет отечественные институты народной дипломатии интенсивнее прибегать к контактам с зарубежными партнерами, выступать инициаторами широкого круга неформального общения в международных отношениях, активно бороться с проявлениями ксенофобии, шовинизма, экстремизма и претензиями на гегемонизм.
Гуманность поддерживаемой народной дипломатией межцивилизационной интеграции предполагает необходимость особого внимания и к мировоззренческим установкам ее участников, ко всему, что определяет лицо цивилизаций, позволяет им отличаться от других, формирует представление об их собственной судьбе в мировом сообществе и об устройстве этого сообщества в целом. В то же время надо понимать, насколько непросто сохранить такой практический стиль функционирования данных институтов. Ведь уважительное и равное отношение ко всем партнерам международного диалога цивилизаций отображает и тот очевидный факт, что современная глобализация «не охватывает всех экономических процессов на планете, не включает всех территорий и все человечество в работу своих отлаженных экономических и финансовых механизмов. В то время как ее влияние распространяется на весь мир, ее фактическое функционирование и соответствующие … структуры относятся только к тем сегментам экономических отраслей, стран и регионов, которые напрямую зависят от их положения». Прежде всего сказанное означает необходимость обеспечения коммуникаций разноуровневых обществ, находящихся на разных стадиях развития. Кроме этого, характер цивилизационного сближения предполагает сочетание дивергенции и конвергенции наций и народов, объединенных историческим процессом их сближения, частичной инкультурации и аккультурации локальных ценностей. Эта естественность хода развития периодически включает в себя дополнительные источники объединения или нарастания демаркаций, идущих от официальных политиков и правительств.
Так что этот процесс – весьма длительный, противоречивый и многосторонний, свидетельствующий, что в своем эпохальном измерении межцивилизационные коммуникации означают диалектическое взаимодействие соответствующих структур без видимых очертаний его завершенных форм. Понятно при этом, что народная дипломатия не имеет возможности полноценно включаться во все эти процессы, поддерживать гуманистический характер контактов стран и народов. Следовательно,осуществление процесса «гуманистической интеграции», требует от нее нахождения механизмов, обеспечивающих сопряжение траекторий развития различных цивилизаций на основе их совместной эволюции, а не насильственного навязывания одной модели развития в ущерб другим. Конструирование таких механизмов, на наш взгляд, может происходить только вокруг разработки общих, объединяющих людей целей.
Только общие цели, общие задачи позволяют найти точки соприкосновения цивилизаций, а через них – прийти к совместным действиям представляющих их групп и индивидов.
В этом плане деятельность институтов народной дипломатии должна способствовать тому, чтобы представители разных цивилизаций, опираясь на оценку своих собственных культурных адаптивных возможностей, решили, что из опыта других цивилизаций можно перенести на свою собственную почву, в каких формах и в каком качестве использовать. Последовательное и взвешенное решение этой задачи позволит оптимизировать глобальный диалог цивилизаций, способствовать обретению системой мировой политики более высокого уровня культурного разнообразия и институциональной целостности. По понятным причинам это даст возможность также ускорить изживание стереотипов техногенной межцивилизационной интеграции и придать ей гуманистический характер. Но следует особо подчеркнуть, что такая трансформация, как минимум, отдельных зон и ареалов мировой политики не может произойти автоматически, стихийно. В отличие от техногенной интеграции гуманистическая интеграция цивилизаций, средствами народной дипломатии, является продуктом сознательных и скоординированных усилий приверженцев целей реального и гуманного объединения человечества.
Сошлемся в связи с этим на опыт одной из удачных, апробированных временем форм поддержания межцивилизационного диалога средствами народной дипломатии – деятельность мирового общественного Форума «Диалог цивилизаций», который приобрел черты действующего сетевого сообщества, работающего на базе различных цивилизационных моделей по всему миру. Его функционирование предполагает создание соответствующих национальных институтов, поддерживающих эти формы контактов и берущих на себя как главные коммуникативные, так и второстепенные (в частности, исследовательские) функции в данном сетевом сообществе. В рамках данного форума уже сейчас создается международный совещательный орган – Консультативный совет, первый национальный центр Форума «Диалог цивилизаций» в городе Ереван, а также Восточно-Европейский Центр стратегического развития в Сербии и Черногории. Разворачивается сотрудничество форума с одним из авторитетнейших мировых исследовательских институтов – Университетом им. Джавахарлала Неру в Индии. Исследовательская деятельность Фонда во многом связана с выработкой коллективных позиций по наиболее актуальным проблемам развития современного мира.
Одной из таких тем, безусловно, является проблема интеграции и самоопределения цивилизаций. Критерием успешности действий этого института является тот факт, что результаты его работы начинают оказывать реальное воздействие на практические мирополитические процессы. Например, в 2005 году по приглашению форума в Россию приезжала лидер Индийского национального конгресса госпожа Соня Ганди, которая высказала пожелание о налаживании сотрудничества форума с Фондом Раджива Ганди. Ряд положений Родосских деклараций вошли в ткань международных документов, в частности в Декларацию глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества и т. д. Свое отражение деятельность форума нашла и во многих национальных и трансграничных СМИ. Одним словом, можно и нужно видеть, что дело поддержания межцивилизационного диалога, интеграции стран и народов – это реальный политический процесс, который уже сейчас при содействии институтов народной дипломатии начинает постепенно влиять на отдельные ареалы мирового политического пространства и перестраивать их.
И хотя на пути межцивилизационной интеграции, безусловно, лежит множество препятствий и противоречий, эти усилия должны умножаться, привлекая новых сторонников мира и гуманизма. Именно привлекательность идеологии гуманизма, идеалы прочного мира могут стать основой расширения круга сторонников межцивилизационного диалога и мирового развития. Представляется, что и перспектива развития мирового Форума «Диалог цивилизаций» может быть связана с предложенной содержательной и деятельностной нагрузкой.
|
