|
11.01.2013
Прошлый год стал годом пересмотра договора между властью и теми, кого принято называть элитой. Прежний контракт формулировался так: богатство и безнаказанность в обмен на лояльность государству. Отныне лояльности недостаточно — заработанное разными способами финансовые ресурсы и активы больше нельзя хранить там, куда не дотягивается рука дающего(и отнимающего). Новая формула: богатство и безнаказанность в обмен на патриотизм.
В прошлом году в России была предпринята драматическая попытка решить вопрос «элитной» коррупции. Накануне новогодних праздников 2012 г. Владимир Путин вдруг потребовал от госкомпаний и госбанков раскрыть бенефициаров всех своих контрагентов и доходы топ-менеджеров, а также их родственников. Предполагалось, что эта информация будет сведена в единую базу, с помощью которой раскроются все коррупционные цепочки.
Вскоре давний соратник Путина по КГБ Евгений Школов был назначен руководить новой «спецслужбой над спецслужбами» — межведомственной рабочей группой по противодействию незаконным финансовым операциям. Известно, что спрос на незаконные финансовые операции в нашей стране в первую очередь предъявляют коррумпированные чиновники и силовики. Мы предположили, что эта группа будет аккумулировать информацию о бизнесе и собственности чиновников.
Дальше больше. В Госдуме появились поправки к закону о госслужбе, ужесточающие правила владения иностранной собственностью и счетами для чиновников, причем Кремль поддержал самый жесткий вариант. Близкие к президенту люди рассказывали, что Путин негласно дал подчиненным год на то, чтобы вернуть в Россию все выведенные за границу активы.
А вскоре приказ Путина если не вернуть в страну, то хотя бы показать объемы заработанного и присвоенного стал практически официальной повесткой: близкие к Кремлю политологи заговорили о том, что взят курс на «национализацию элиты», ее «переориентацию на национальные интересы». В докладе «Владимир Путин и его большинство» руководитель Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов обосновал новый подход: правящая элита должна освободиться от корпоративных, семейных связей, активов за рубежом, для того чтобы частные интересы не мешали реализации национальных и общественных. Этот курс не означает репрессий, имеет временные ограничения и затронет не всю бюрократию, а только высших чиновников, депутатов и сенаторов, объяснял Орлов.
Но к концу минувшего года стало ясно: системной борьбы с коррупцией никто не планировал. Антикоррупционная кампания, начавшаяся со скандала вокруг «Оборонсервиса», была приторможена. Было, вероятно, решено, что нескольких показательных дел будет достаточно для перехвата антикоррупционной повестки у внесистемной оппозиции и острастки нарушителей негласных договоренностей.
Это не борьба с коррупцией, это просьба «покупать российское». На декабрьской пресс-конференции Путин недвусмысленно заявил: те $28 млрд, которые заплатит государственная «Роснефть» за поглощаемую ТНК-ВР, нынешние акционеры компании должны вложить в российскую экономику. Послание было услышано. «Россия всегда была и будет безусловным инвестиционным приоритетом», — тут же ответил консорциум ААР в пресс-релизе. Когда, например, Роман Абрамович продавал «Сибнефть», таких ограничений не было.
|
