http://www.inedelya.ru/history/article9822
Кто же первым летал на Луну?
Ведущий рубрики Станислав Сергеев, 4 февраля 2010 г.
Представляю изумление читателя: "Как кто? Американские астронавты!" Спорить не стану: именно так принято считать. Но так ли это на самом деле? Есть на этот счет и другое мнение, к которому склоняются многие наши ученые и космонавты: первым человеком, побывавшим на Луне, был гражданин Советского Союза майор ВВС Джон Иванович Гридунов...
Впервые это имя я услышал от Юрия Гагарина в нашем разговоре 19 марта 1966 года. Он подарил мне тогда свою книгу "Дорога в космос", но там об этой тайне не было ни слова. Тема в ту пору была закрыта.
...Все началось с создания НИИ авиационной и космической медицины, где велись работы по подготовке человека к полетам во Вселенную. Одна из главных проблем - преодолеть притяжение Земли, научиться работать на орбите. Первопроходцами в этом были испытатели.
В команду отбирали добровольцев, самых выносливых и смелых. Не все выдерживали нагрузки. Теперь не секрет: в 60-е годы инвалидами стали 60 человек из испытательных бригад. Но одним из первых, кто прошел все передряги, был майор ВВС Джон Гридунов (имя по воле родителей ему досталось от американского журналиста - друга советской страны Джона Рида).
Это имя я впоследствии не раз слышал от летчиков-космонавтов Германа Титова, Павла Поповича, Петра Климука, Виталия Севастьянова, многих ученых. Все были единодушны: вклад Гридунова в организацию жизнеобеспечения космонавтов неоценим, эксперименты по выявлению человеческих возможностей, недели, проведенные в скафандре на высоте 30 километров, "полет на Луну в барокамере" помогли обеспечить безопасность тем, кто шел за ним следом. Лишь один пример риска: если в обычных условиях нагрузка при работе на центрифуге нарастала постепенно, то при старте "полета на Луну" ее запускали до предела - 19g...
Мне не раз доводилось бывать в том секретном НИИ. Им тогда командовал генерал медицинской службы Ю. Волынкин. Там я и познакомился с майором Гридуновым - молодым, спортивным, жилистым мужчиной.
Прошли годы. К полетам в космос мы привыкли: вроде бы обычное дело - вон уже и туристы туда летают. Но для профессионалов каждый такой полет - это бросок в неизвестность. И по-прежнему начинают его на Земле испытатели...
...Давно не видел я Джона Ивановича. И вот как-то побывал у него в гостях - в обычной "хрущевке". Конечно, воспоминания за рюмкой коньяка и чашкой чая. Я, помимо прочего, спросил хозяина дома: "Дело прошлое, Джон, скажи: бывало ли в той работе страшно?". Он усмехнулся: "Гарантий ни испытателям, ни космонавтам никто никогда не дает. Не страшно бывает только дуракам. Но жить хочется всем. Даже когда прыгаешь с парашютом - и то не очень уютно, хотя за спиной - запасной парашют... Страх в таких ситуациях - это нормально. Но есть такое понятие, как чувство долга. У нас, испытателей, на Земле рядом товарищи. А вот космонавтам вряд ли кто-нибудь может помочь. Надежда только на себя. Вот почему перед реальным космическим полетом все неожиданности должны выявить мы, испытатели".
Спрашиваю Джона: "Правда ли, что американцы видели на Луне инопланетян?" Он смеется: "Я с ними не летал. И все-таки, скорее всего, это из области фантастики. Впрочем, такая версия есть. Понимаешь, неожиданностей в космосе масса. И спрашивать об этом нужно космонавтов. Я - всего лишь испытатель".
"Всего лишь испытатель"... Адская это работа. Но без вклада в нее Джона Гридунова и его товарищей вряд ли поднялись бы в космос теперь уже сотни и сотни космонавтов и астронавтов.
Вячеслав Лукашин
Как это было
Сочетайте разумную общительность с политической бдительностью
Когда мы начали перестраиваться, то параллельно стали рассекречиваться. И в марте 1994 года "Известия" буквально купили в архиве ЦК КПСС 49 листов секретов. За 64 371 рубль. В частности, секреты касались обязательств при выезде советских граждан, утвержденных ЦК ВКП(б) в 1937 году.
Но в 1955 году президиум ЦК либерально рассудил, что "эти обязательства не подходят для инструктирования граждан, выезжающих в страны народной демократии, и в связи с этим вызывают у инструктируемых ряд недоуменных вопросов". Чтобы рассеять это недоумение, была издана специальная инструкция за № СТ-73/683.
Сама по себе она, может, даже была необходима, поскольку направляемые за рубеж - как правило, с идеальным до седьмого колена происхождением - могли и не знать, что "в бытовом и культурном отношении жизнь советских людей за рубежом должна быть примерной и скромной". Инструкция предписывала "скромно, вежливо, культурно и предупредительно вести себя в кругу местного населения, в частности, при посещении театров, кино, магазинов, лавок, рынков и т.д.".То есть никаких: "Вас здесь не стояло!". Только: "Пани будет за мной".
Предостережение "не увлекаться приобретением разного вида вещей, особенно для вывоза или переправки на Родину" было самым болезненным по тем временам пунктом. Хотя количество разрешенных карманных денег полностью исключало такие увлечения.
Особо ответственнейшее дело - командировки в капстраны. На сей счет действовала еще более крутая инструкция - № СТ-75/628. Это при том, что направляли туда наиболее стойких и уже апробированных демстранами товарищей. Наш человек не должен, увидев на прилавке 150 сортов сыра, впасть в истерику, он обязан уяснить себе, жене и детям, что это плохо, одновременно не показывая вида, что это хорошо. Задача не всякому артисту по силам...
"Советские граждане должны вести себя таким образом, чтобы не дать повода иностранной разведке использовать себя. В то же время граждане не должны держаться замкнуто, сочетая разумную общительность с политической бдительностью... Иметь в виду, что если в спальном купе окажется одно постороннее лицо другого пола, нужно потребовать у проводника своего перевода в другое купе".
Действительно! У постороннего лица, кроме собственно лица, могут быть и нерегулируемые эмоции на ином уровне. И, между прочим, однополые купе тоже порой чреваты контактами, несовместимыми с высокой моралью гражданина СССР того периода развития.
"Советским гражданам КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩАЕТСЯ: а) посещать места сомнительных увеселений (ночные кабаре, публичные дома и др.), а также участвовать в азартных играх; б) участвовать в демонстрациях, митингах и собраниях, в том числе и коммунистических партий; в) совершать ночные прогулки без разрешения руководства; г) заводить личные знакомства, не вызванные деловой необходимостью; д) появляться в общественных местах и на улице в нетрезвом виде".
О, как всё это отечественно! Еще в мае 1834 года Пушкин в дневнике записал: "Вышел указ о русских подданных, пребывающих в чужих краях. Он есть явное нарушение права, данного дворянству Петром III; но так как допускаются исключения, то и будет одною из бесчисленных пустых мер, принимаемых ежедневно к досаде благомыслящих людей и ко вреду правительства".
Ныне читаешь все эти секретные предписания и с грустью, и с радостью. Радости, впрочем, много больше: открылся неведомый ранее мир, езжай куда хочешь - один ли, с женой или исполняющей обязанности... Ходи хоть в казино, хоть в Лувр, хоть в "Мулен Руж", встречайся с незнакомцем любого пола, броди по ночной Барселоне, молись у Стены плача, ныряй в Красное море, пей "Кьянти", ешь ананасы, рябчиков жуй...
А что до сыра, то я у нас в рядовом маркете спального района насчитал около 80 сортов. Спокойно, без истерики купил 200 граммов "Пармезана" и с удовольствием съел.
имя в газете
ВЛАДИМИР ГИЛЯРОВСКИЙ
(1853-1935)
Журналист и писатель, печатался в "Известиях" в 1925-1926 годах
"Октябрь развязал мне язык"
Написать так об историческом событии 1917 года у Владимира Гиляровского, к тому времени известного писателя и первого репортера Москвы, были все основания. За 30 лет до этого его первую книгу "Трущобные люди" царская цензура запретила "за правду", тираж было велено сжечь.
Он начинал в газете "Московский листок", потом были "Русские ведомости", петербургская газета "Россия", "Русское слово" Сытина и Дорошевича. После Октября 17-го некоторые сотрудники "Слова" перешли в "Известия". Через несколько лет они призвали автором в газету маститого Гиляровского.
Владимир Алексеевич Гиляровский, выходец из Запорожской Сечи, и внешне напоминал казака из репинских запорожцев. Общительный, шумный, веселый, невероятно сильный физически, он быстро завоевал Москву, стал своим в разных ее кругах - от литературной и театральной элиты до московского "дна". Дружбой с ним дорожили Горький, Шаляпин, Левитан, Репин, Комиссаржевская... Чехов смеялся: "С тобой и умирать некогда". Но прежде чем покорить Москву, Гиляровский, как и Горький, "изучил ногами" жизнь матушки-России. Кем и где он только не был - бурлаком, грузчиком, юнкером, циркачом, объездчиком степных лошадей, рабочим на белильном заводе, сторожем, пожарным, актером...
Король репортажа, Гиляровский был легок на подъем, не боялся никого и ничего, лез в трущобы, спешил на пожары, катастрофы, аварии... В 1925 году он принес в "Известия" заметку "Пожарный музей". Тогда в Москве только что открыли подобный музей и репортер вспомнил к случаю, как в свое время выезжал на рысаках на московские пожары. В редакции обрадовались именитому автору, тут же заказали ему очерк о "трущобных людях" Хитровки. "Зрительная память о Хитровом рынке осталась только на сцене Художественного театра, - написал тогда Гиляровский, - а так все снесли, перестроили". И вспомнил о том, как с актерами спустился в трущобы, и лишь его художественный мат покорил бродяг - гости сумели выбраться. Впоследствии незабываемые впечатления помогли им перенести "правду жизни" в знаменитый спектакль "На дне"...
В "Известиях была напечатана "Сухаревка". "Ликвидирована столетняя Сухаревка. 5000 квадратных сажен занимала она... В них помещаются 1647 отдельных магазинов... Для "развала", т.е. именно для толкучки, отведен угол ближе к Трубной улице... Пахнет старой Сухаревкой... Прямо-таки противно окунуться в это серое, живое, кишащее..."
Гиляровскому дают в "Известиях" рубрику "На темы дня", и в газете появляется один из наиболее колоритных его репортажей "Под Китайгородской стеной (из недавнего прошлого)". Начиналась реконструкция этого района. А Гиляровский вспоминает: "Еще в семидесятые годы Старая и Новая площади были трущобой ничем не хуже Хитрова рынка... Воры "базарили" на толкучке днем, а ночами возили в дом Шилова на Лубянской площади..." Известный богач, чудаковатый генерал Шилов давал в своем доме приют московским ворам - без прописки и бесплатно. В дом свозилось награбленное со всей Москвы, а потом уходило на толкучку. Полиция боялась генерала и его жильцов. Когда Шилов умер, дом перекупило некое "Человеколюбивое общество". Его отцы-основатели быстро навели в доме "порядок", не проявляя особого человеколюбия: заломили за проживание бешеные цены. В доме обосновались портные особой специальности - они обычно пьянствовали либо спали до тех пор, "пока вдруг воры не привезут целый воз шуб и ротонд. Тогда закипала работа - за ночь перешивали весь товар для толкучки: появлялись шапки, поддевки, штаны, - и концы в воду"...
"Известия" не обошли вниманием двадцатилетие всероссийской почтовой забастовки. И вновь "ко двору" воспоминания Гиляровского. Забастовал Московский почтамт. Поезда стояли. Электричество погасло. Воды и хлеба нет. "И собрались в сердце России депутаты из Варшавы и Читы, от Архангельска до Баку..." Вся почтовая Россия забастовала.
К концу 20-х годов Гиляровский отошел от журналистской работы, переключился на литературу. Одну за другой пишет книги - "Москва и москвичи", "Мои скитания", "Люди театра", "Москва газетная".
Спустя много лет, в 1982 году в Столешниковом переулке Москвы открылось журналистское кафе "У дяди Гиляя", и в течение десяти лет бюро секции московских репортеров вручало там премию имени Гиляровского представителям боевого газетного цеха. Вот эта десятка: Борис Полевой, Василий Песков, Евгений Рябчиков, Геннадий Бочаров, Леонид Репин, Станислав Сергеев, Наталья Краминова, Константин Барыкин, Лев Колодный.
Премия была "бескорыстная" (солидная медаль), но почетная. Так что Москва газетная не забыла своего знаменитого коллегу.
Александр Менделеев
|
