http://rus.ruvr.ru/2012_06_22/78927496/
Леон Хадар (Leon Hadar) 22.06.2012, 12:23
Чесменское сражение 5-7 июля 1770 г между российским и турецким флотами. Фото: РИА Новости
В Интернете циркулирует некая мистификация, пародия на экстренное сообщение BBC: «Греция рушится, иранцы становятся агрессивными, а Рим находится в замешательстве. Добро пожаловать в 430 год до н.э.!»
Между тем, для того чтобы придумать подобную пародию на нынешнюю обстановку в мире, вовсе не нужно обращаться к античным временам. Вот вам яркий пример: «Левант и Балканы бурлят, турки возмущены, русские становятся агрессивными, а Запад нервничает. Добро пожаловать в 1853 год!»
Сегодня мы наблюдаем кровопролитие в Сирии, обвал экономики Греции, уверенную и напористую политику России и нервную реакцию Запада, однако эта ситуация, конечно, не приведет к повторению Крымской войны, в которой царская Россия воевала против союзных войск Великобритании, Франции и Османской империи.
Тем не менее, в то время как Анкара все более открыто демонстрирует амбиции, характерные для Османской империи, неудивительно, что Москва склоняется к некоему новому варианту византийской политики.
В начале 19 века в центре внимания международной дипломатии стоял «восточный» вопрос. Это было вызвано началом распада Османской империи, которая стремительно теряла свое влияние на Большом Ближнем Востоке.
Сложившаяся в настоящее время ситуация вызывает озабоченность у Соединенных Штатов и их европейских союзников, ведь крах старого порядка на Ближнем Востоке нарушает политическое равновесие, тем самым подрывая влияние западных стран в этом регионе.
В начале 1800-х годов Британия и Франция опасались, что Россия воспользуется слабостью Османской империи и укрепит свои позиции на Ближнем Востоке. Именно поэтому они заключили союз с турками.
Сегодня Соединенные Штаты рассматривают становящуюся все более напористой и самоуверенной Турцию в качестве некоего бастиона, способного охладить пыл Москвы, которая сопротивляется давлению со стороны Вашингтона, Лондона, Парижа и Анкары, не позволяя свергнуть режим Башара Асада.
Когда завершилась «холодная война», многие американцы ожидали, что Москва откажется от интервенционистской политики на Ближнем Востоке. Они полагали, что такие методы были обусловлены геополитическими и стратегическими интересами Советского Союза, его идеологическими амбициями.
После этого ни кто иной как Вашингтон стал активно проводить политику военных интервенций и идеологических «крестовых походов» на Ближнем Востоке, а Россию оттеснили с передовых позиций в регионе.
Между тем, сегодня эпоха безраздельного господства Америки в этом уголке земного шара, похоже, завершается, а Россия возвращается в регион. Однако в данном случае политика российских властей обусловлена причинами, далекими от советской стратегии и коммунистической идеологии.
Точно так же, как и в 19 веке, поведение Москвы вызвано ее реакцией на сложившуюся в регионе обстановку. В основе такой реакции лежат ее опасения, связанные с антироссийскими исламистскими движениями на Кавказе, озабоченность амбициями Америки на Ближнем Востоке и желание защитить российские интересы на Балканах.
Кроме этого, в годы, предшествующие Крымской войне, интересы России на Ближнем Востоке во многом были замешены на русском национализме, явлении, которое родилось под влиянием панславизма и Русской Православной Церкви.
Как писал в своей книге «Крымская война» известный британский историк Орландо Файджес (Orlando Figes), в основе русского национализма лежала мысль о том, что после взятия Константинополя Турцией в 1453 году Москва стала единственной оставшейся столицей православного мира («третьим Римом»). Понятие «Святой Руси» строилось на идее создания православной империи, включающей в себя все восточные земли, где исповедуют православие, и освобождения Константинополя, который и должен был стать ее столицей.
Усилия, предпринятые для того чтобы реализовать этот грандиозный проект, частью которого стало разжигание националистических настроений среди греков и сербов, живущих на контролируемых Турцией Балканах, вывели Россию на политический курс, чреватый столкновением с Османской империей и ее союзниками на Западе.
Сегодня ни один, даже самый яростный, националист в России и не помышляет о строительстве империи, простирающейся от Балкан до Гиндукуша, и освобождении Константинополя. В свою очередь, никто в Анкаре не мечтает о создании халифата, управляемого из Стамбула. Тем не менее, некоторые элементы политики российского государства на Ближнем Востоке являются отголосками той линии, которой придерживалась царская Россия.
Противодействие со стороны Москвы усилиям Запада и стран арабского мира, стремящимся сбросить правительство Асада в Сирии, является в некотором роде продолжением курса Советского Союза, направленного на поддержку режима партии БААС в этой стране. Кроме этого, нынешняя позиция России сложилась и под давлением со стороны Русской Православной Церкви, которая опасается за судьбу христиан, проживающих в бывшей провинции Византии. В Сирии существует большая православная община, и церковь боится, что ее члены подвергнутся преследованиям, если исламские фундаменталисты придут к власти.
Поддержка россиянами Асада вызвала напряженность в отношениях между Москвой и турками, которые встали на сторону Саудовской Аравии и западных держав, призывающих к смене режима в Дамаске.
В России растет озабоченность последствиями так называемой «арабской весны», в частности угрозой того, что на Ближнем Востоке к власти придут радикальные исламисты, и эти опасения россиян разделяет Израиль. В результате создается некая общность интересов между еврейским государством и Москвой, которая на протяжении почти всего периода «холодной войны» считалась союзником арабов.
Более того, и Москву, и Иерусалим волнует позиция Турции, которая все более активно спонсирует политические движения исламистов. Это общее ощущение исходящей от Турции угрозы, возможно, помогут объяснить явление, которое Майкл Ли (Michael Lee), сотрудник Фонда Маршалла "Германия - США" (German Marshall Fund), определяет как «альянс в стадии становления, объединяющий Израиль, Кипр и Грецию». Израиль оказывает помощь Республике Кипр в освоении шельфовых месторождений природного газа, осуществлении проекта, целью которого являются поставки энергоносителей в Европу через Грецию.
Анкара противится планам Кипра и объявила о реализации своей программы по освоению газовых месторождений в регионе. Москва раскритиковала это заявление и подчеркнула, что поддерживает проект Израиля, Кипра и Греции.
Однако наблюдаемое сегодня сближение Израиля с Никосией и Афинами может «только отчасти заменить ее прежние тесные отношения с Турцией», считает Майкл Ли. Он настаивает на том, что у Анкары и Израиля по-прежнему существует общность интересов в плане установления стабильной обстановки в Сирии.
Более того, Израиль никогда не откажется от союза с Соединенными Штатами в пользу альянса с Россией, ведь его нынешнее сотрудничество с Кипром, Грецией и Сербией вряд ли поможет Тель-Авиву защитить стратегические интересы, которые он преследует.
Тем не менее, в Израиле сегодня живут более миллиона иммигрантов из России, а сам Тель-Авив старается снизить свою зависимость от Вашингтона, так что Росси выгодно укреплять связи с еврейским государством в рамках ее стратегии, направленной на расширение влияния на Ближнем Востоке.
Леон Хадар – старший аналитик Wikistrat, консалтингового агентства, специализирующегося на геостратегии и политике, и автор книги «Буря в пустыне: провал ближневосточной политики» (Sandstorm: Policy Failure in the Middle East), опубликованной издательством Palgrave Macmillan в 2005 году.
|
