http://svpressa.ru/economy/article/128193/
27 июля 13:04
Михаил Делягин о Егоре Гайдаре
Михаил Делягин
Второй из серии очерков Михаила Делягина в «Свободной прессе» о «статусных либералах».
De mortuis — veritas
(О мертвых — правду. Латинская поговорка, замалчиваемая преступниками и их покровителями)
Гайдар стал символом либеральных реформ, нанесших России вред, сопоставимый с гитлеровским нашествием.
О преклонении перед ним введенной им во власть либеральной тусовки свидетельствует изгнание в 2010 году с государственной радиостанции видного политолога за непочтительный отзыв о Гайдаре, данный ему автором этих строк.
Номенклатурная колыбель
Гайдар — внук Аркадия Гайдара (Голикова) и Павла Бажова. Как и во многих других либералах, в нем соединились две противоположные традиции разорванной гражданской войной России.
Ее ужас сегодня трудно представить. Мало кто из стыдивших молодежь хрестоматийным «да Гайдар в 16 лет полком командовал!» знал, что в 18 лет его уже лечили в психиатрической клинике. В мирную жизнь так и не вписался, тяжело болел, пил, отчаянно любил детей, для которых написал великие книги. В 1941 году его не брали в армию, но он пошел на фронт военным корреспондентом «Комсомольской правды», попал в окружение и героически погиб в партизанском отряде, предупредив товарищей о фашистской засаде. Егор Гайдар на Съезде народных депутатов России, 1992 (Фото: Валентин Кузьмин/ ТАСС) Его сын (по некоторым версиям, приемный) стал военным корреспондентом «Правды» и дослужился до звания контр-адмирала. Похоже, сыграл большую роль в налаживании отношений с революционным руководством Кубы и в событиях Карибского кризиса (в его доме бывали Рауль Кастро и Че Гевара), а затем в сохранении Югославии нейтральной и социалистической страной.
Гайдар родился в 1956 году и в силу работы отца много жил за границей: с 1962 по осень 1964 на Кубе, с 1966 по 1971 в Югославии. Там он заинтересовался проблемами экономики.
Выросший в номеклатурной семье высокого уровня, окончивший школу с золотой медалью Гайдар поступил на не самый популярный экономический факультет МГУ. Специализировался на не престижной кафедре экономики промышленности. Получив красный диплом, в 1980 году защитил кандидатскую о показателях хозрасчета на предприятии.
Во Всесоюзном НИИ системных исследований (ВНИИСИ) сравнивал экономические реформы соцстран. В 24 года вступил в партию, что было признаком особого положения. В 1983 году познакомился с Чубайсом, неформальным лидером ленинградских экономистов-рыночников (тот стал членом КПСС в 22 или в 23 года).
В 1984 году Гайдар был привлечен к подготовке документов для комиссии Политбюро ЦК КПСС по совершенствованию управления экономикой: молодые члены Политбюро задумались о возможности изменений. Предложения были отвергнуты: Горбачев пришел к власти и утратил потребность в «умствованиях» для привлечения «старших товарищей». Впереди были антиалкогольная кампания и кампания по борьбе с нетрудовыми доходами.
Но будущая команда реформаторов сложилась и стала знакома властям.
В 1986 году Гайдар в составе группы, готовившей материалы для лидеров страны, был переведен в только что созданный Институт экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР. Там он стремительно вырос по службе, став старшим, а затем ведущим научным сотрудником.
На следующий год он был назначен заведующим отделом экономической политики в журнале «Коммунист», который сделал одной из ключевых площадок экономических дискуссий. Правда, Гайдар шокировал редакцию, публикуя статьи в основном рецензентов своей диссертации и отсекая остальных авторов. «Заскорузлым реакционерам» главного теоретического издания ЦК КПСС такую демонстрацию либеральных ценностей «свободной конкуренции» было трудно даже вообразить.
В 1990 году он возглавил отдел экономики «Правды». Летом того же года отказался от предложения Явлинского о сотрудничестве с российским правительством. Защитив докторскую диссертацию «Экономические реформы и иерархические структуры», в конце 1990 года Гайдар возглавил Институт экономической политики Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР. По оценкам, он был создан по указанию Горбачева в благодарность за хорошие материалы и отказ сотрудничать с Ельциным.
Но биография Гайдара советского периода имеет «второе дно».
Всплытие в «проекте Андропова»
Видя, что загнивающая партия тащит на дно всю страну, Андропов, по ряду воспоминаний, выработал проект комплексной модернизации.
Одним из направлений была подготовка ядра руководителей экономики, которые должны было обогатиться рыночными знаниями. Учить их вне страны было некому — и в качестве базы выбрали Международный институт прикладного системного анализа (IIASA), учрежденный в 1972 году в нейтральной Австрии (в Лаксенбурге) СССР, ГДР, США и рядом других государств Запада. ВНИИСИ фактически был его советским филиалом.
IIASA использовался для решения общих управленческих проблем, возникавших в социалистических и капиталистических обществах по мере их усложнения. И на Востоке, и на Западе эти проблемы интересовали прежде всего спецслужбы, и IIASA был площадкой их взаимодействия.
Отбор советских стажеров был тщательным, а нужное сочетание качеств редким: люди должны были быть талантливы, обладать твердым характером и при этом легко управляемы (иначе был риск их выхода из-под контроля КГБ).
На ежеквартальных семинарах в IIASA советские стажеры под контролем КГБ общались с западными «специалистами по управлению» — экспертами мирового уровня и офицерами спецслужб.
Западные эксперты убеждали: рынок сам по себе разом решит все социально-экономические проблемы СССР, а вечером каждого дня после занятий советская сторона анализировала их рецепты, разоблачая вредные предложения и по крупинке отбирая полезное.
Состав стажеров обновлялся: кто-то уходил из-за недостатка способностей, часть ушла, когда после смерти Андропова американцы перехватили контроль над семинаром и стали превращать его участников в проводников своих интересов. Соблазн был высок: просто повторяй сказанное, — и обеспечена карьера и все виды поддержки, от финансовой до дипломатической.
Похоже, Гайдар вошел в группу советских стажеров в IIASA в ходе ее обновления, после смерти Андропова. Несмотря на миф о «железном Винни-Пухе», он не был тверд. Характерен рассказ, как, попав на Ладоге во внезапный шторм, Гайдар утратил самообладание, лег на дно лодки и стал молиться. Борьбу вели два его друга, в том числе неопытный Чубайс, не дававший себе поблажки, хотя был залит кровью из изрезанных тросами рук.
У каждого члена группы была своя сфера интересов, и лишь Гайдар занимался реформами как таковыми. Отсутствие специальности позволило ему видеть картину в целом и, выделяя ключевые направления, обеспечить себе лидерство.
«Команда реформаторов» получилась отличной: целостной, беспощадной, нацеленной на результат, способной рекрутировать и проверять в деле новых членов.
Агония Союза
На IV съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 года провалилась попытка смещения Горбачева. Шеварднадзе, подавший в отставку со словами «Грядет диктатура… я ухожу», поторопился: премьер Рыжков, который, похоже, должен был заменить Горбачева, не выдержал волнений и получил тяжелый инфаркт накануне триумфа.
Но и его замена вычеркнула Гайдара из политики: Горбачеву стало не до экономики. По оценкам того времени, в 1991 году Гайдар погрузился в отчаяние.
Конфискационный обмен денег в конце января, в среднем трехкратное шоковое повышение розничных цен 2 апреля 1991 года (власть впервые в истории испугалась Дня дурака) под появившимся именно тогда неформальным лозунгом «лучше ужасный конец, чем ужас без конца» «вздернули на дыбы» общество. 16 июня правительство СССР своим постановлением восстановило централизованное планирование и распределение ресурсов; нелепость меры была такова, что ее даже не заметили.
ГКЧП был попыткой сохранить государственность накануне подписания Союзного договора. Провал был предопределен безграмотностью и несамостоятельностью путчистов: похоже, они действовали по согласованию с Горбачевым.
Вероятно, первоначально ГКЧП был подготовлен грамотно. Страна, проснувшись, увидела бы интернированных в санатории ЦК борцов с «привилегиями номенклатуры» на фоне номенклатурной роскоши, — и утратила бы сочувствие к ним.
Но в ходе внутренней конкуренции профессионалы были отодвинуты безграмотными карьеристами, мыслящими категориями в лучшем случае десантных полков.
Осознав утром 19 августа (при виде демократов на свободе) бредовость действий тех, кто перехватил у него управление, КГБ самоустранился.
Вхождение во власть
В день ГКЧП Гайдар позвонил экономическому помощнику Горбачева с вопросом, может ли он чем-то помочь. Отсутствие ответа освободило его от лояльности Горбачеву, и 20 августа собранное им партсобрание его Института приняло решение о выходе сотрудников из КПСС. Вечером того же дня Гайдар направился в Белый дом и через будущего руководителя своего аппарата Головкова познакомился с госсекретарем РСФСР, свердловским преподавателем марксистко-ленинской философии Бурбулисом.
Утром 19 августа Ельцин был поражен тем, что его не арестовали. Но во вторую ночь путча демократы уже знали: «все это понарошку», они победили. Вероятно, знал это и Гайдар, когда шел в Белый дом.
После провала ГКЧП власть упала Ельцину в руки, — и он сломал шею, а заодно и страну о вечную проблему революционеров: несовпадение функций взятия власти и ее использования.
Как и вся страна, он был захвачен жаждой чуда. Это было естественно, ибо одно чудо свершилось только что: рухнула власть, казавшаяся незыблемой целым поколениям. А раз чудеса бывают, — они могут (и обязаны!) продолжаться.
Но все, кто хоть что-то понимал в экономике, предлагали сложные меры, обещая медленное улучшение.
Это было неприемлемо для Ельцина.
Гайдар был единственным, кто обещал чудо.
Причина его безответственности — не только в специфике характера, воспитания и участия в перехваченном американцами «андроповском проекте», но и в незнании реалий экономики.
Либеральные реформаторы любят рассказывать об опасностях, от которых они якобы спасли страну. Помнится, где-то за год до своего убийства Немцов договорился до рассказа о том, как он «с товарищами спасал Россию от последствий дефолта 1998 года».
Любимая песня реформаторов — «либерализация цен спасла Россию от пустых прилавков». Игнорируется цена спасения: из-за шока без терапии покупать стало не на что (рост цен за январь 1992 года составил 3,45 раза, за год более чем 26, а за 1993 год — 9 раз).
Когда нам показывают в качестве хроники «безумного совкового режима» толпы потерянных людей перед пустыми прилавками, надо помнить: обычно они сняты во второй половине октября, ноябре и декабре 1991-го года и отражают первые успехи Гайдара.
18 октября 1991 года он и Шохин объявили о либерализации цен 2 января. К концу пресс-конференции регулярной торговли уже не было: торговцы спрятали товары до освобождения цен.
Гайдар с Шохиным хотели сделать так, чтобы вырванное ими у Ельцина, но еще остававшееся кулуарным решение стало невозможно отменить, — а для этого надо было крикнуть как можно громче.
А судьба страны их, похоже, не волновала.
Преступления либерализации цен
С сентября 1991 года специалисты пытались разъяснить Гайдару, что освобождать цены в сверхмонополизированной стране, не ограничивая произвол монополий, нельзя: ценовой взрыв будет катастрофическим.
Создать эффективную антимонопольную систему было невозможно, но Гайдар и не пытался ее создать. А ведь даже незначительный и доступный тогда успех (государство по советской инерции еще имело авторитет), ослабил бы ценовой шок и спас бы сотни тысяч, а может, и миллионы жизней.
Но реформаторы, ненавидевшие все советское, не считали людей ценностью.
Другой не принятый Гайдаром аргумент заключался в необходимости по примеру бывших соцстран сначала приватизацией малых предприятий вывести накопившиеся спекулятивные деньги с потребительского рынка, и лишь потом освобождать цены. Это уменьшило бы скачок цен в разы.
Но это был не мгновенный и потому не приемлемый для Ельцина путь. Возможно, что для Гайдара он был еще и непонятен.
Когда стало ясно, что из-за созданного либерализацией цен хаоса у государства нет денег, Гайдар, помнится, заявил: правительство не отменяет гособоронзаказ, а просто не оплатит 70% его объема. Это решение было отменено, лишь когда в «горячих точках» начали всплывать автоматы заводского производства, но без номеров.
Чтобы отвлечь людей от осознания того, что с ними делают, в конце 1991 и 1992 году провели приватизацию квартир, а затем ваучерную приватизацию.
Директора, скупив ваучеры работников, установили контроль над своими предприятиями и стали опорой реформаторов против потерявшего все, разобщенного и деморализованного населения. Но когда они захватывали свои заводы, гайдаровцы уже готовили их могильщиков.
В своей автобиографии бессменный ректор Высшей школы экономики Кузьминов признал: «Чтобы выдавить „красных директоров“, …в начале 1990-х годов… породили класс „малиновых пиджаков“, которые благодаря своему животному интересу выдавили предшественников».
Напомню: «малиновые пиджаки» — это бандиты, «выдавливание» велось истреблением, а замена директоров бандитами обычно разрушала производство.
А порождали их не стихийно, а, вероятно, с подачи Гайдара.
Хотя вряд ли Гайдар думал так подробно. У него было плохо с рефлексией, — основным занятием было иное, унаследованное от знаменитых деда и отца, которого по до сих пор живым легендам не мог перепить никто в Москве. В «Легендах Арбата» М.И.Веллера описано, как Гайдар проводил свое время.
Либеральное бескорыстие
Разговоры о бескорыстии гайдаровских либералов ведутся по канонам геббельсовской пропаганды: люди верят в ложь тем больше, чем она чудовищней и чем чаще ее повторяют.
О бескорыстии Гайдара свидетельствует то, что перед своим уходом в 1992 году, наряду с решением о создании Высшей школы экономики как госструктуры (либералы любят рассказать о неэффективности государства, но лишь чтобы использовать его ресурсы самим, без конкуренции) он подписал распоряжение правительства о передаче своему Институту огромного комплекса зданий в центре Москвы. Потом шутили, что при царе в одном из его корпусов располагался публичный дом, и назначение этого здания с тех времен не изменилось.
Тогда все распоряжения правительства публиковались в «Российской газете», — и, помнится, тот материал вызвал бурю негодования гайдаровцев при всей их приверженности транспарентности.
Конечно, Гайдару не хватило размаха, — может быть, воровского таланта и смелости, может быть, он действительно о другом думал, — но о его бескорыстии с учетом изложенного говорить нелепо: это такая же катахреза, как патриотизм Чубайса и Березовского.
Но главное, бескорыстие не извиняет преступников. Вероятно, многие гитлеровские палачи тоже были бескорыстны, хотя в целом в руководстве гитлеровцев коррупция цвела почти так же, как в руководстве либерального клана.
На вершине успеха: уничтожая Родину
В октябре 1991 года съезд народных депутатов РСФСР, одобрив гайдаровские принципы реформы в изложении Ельцина, согласился на нее, назначив Ельцина исполняющим обязанности премьера.
Гайдар не просто не стал премьером: 3 ноября Ельцин предложил стать своим «замом по реформе» Явлинскому, сделавшему выбор в его пользу не на второй день ГКЧП, а летом 1990 года.
Но у Явлинского были принципы: сохранение экономического единства постсоветского пространства и проведение перед либерализацией цен приватизации мелкой и средней госсобственности для «связывания» денег населения.
После отказа Ельцина по обоим пунктам Явлинский не пошел к нему. Лишь тогда Ельцин сделал предложение Гайдару, которое тот с восторгом принял: он хотел власти.
6 ноября Гайдар стал вице-премьером «по вопросам экономической политики».
К середине июня Россия была на грани катастрофы: без денег экономика останавливалась на глазах. Ельцин заменил на посту председателя Центробанка истового монетариста Матюхина, проводившего сверхжесткую финансовую политику, на последнего руководителя Госбанка СССР профессионала В.В.Геращенко. Тот восстановил централизованное кредитование реального сектора, ослабил денежный голод и к сентябрю стабилизировал ситуацию.
Разумеется, смягчение денежной политики обвалило рубль. Но ограничение перетока рублей на валютный рынок было невозможно: как и сейчас, его восприняли бы как противоречащее либеральным догмам ограничение рынка, а автора уволили бы.
Сделав Гайдара исполняющим обязанности премьера, Ельцин продолжал вести заседания правительства. Его вопросы, которые готовила Группа экспертов под руководством И.В.Нита, были настолько болезненны для гайдаровцев, что те проводили специальные «репетиции» заседаний правительства, на которых часами отрабатывали все возможные ситуации.
Назначить Гайдара премьером не удалось — слишком ужасны оказались последствия его реформ. В 1992 году спад ВВП ускорился до 14.5%, а инвестиций до 39,7%. Сельхозпроизводство упало на 9.4%, промышленность на 18.0%, грузооборот транспорта на 13.9%, реальные доходы населения на 47,5%.
Провал «императора реформ»
В декабре Ельцин предложил съезду Гайдара в обмен на назначение министров обороны, внутренних и иностранных дел с согласия Верховного Совета. Полномочия парламента съезд принял с удовольствием, а вот Гайдара «прокатили».
Похоже, тогда Ельцин понял, что сотрудничать со съездом, делегаты которого ощущали за собой разоренную страну, не удастся.
Из пяти кандидатур в ходе мягкого рейтингового голосования Гайдар стал третьим, уступив представителям ВПК и нефтегазового комплекса Скокову и Черномырдину более чем в полтора раза. Премьером стал Черномырдин, Гайдар был отправлен в отставку.
О морали реформаторов свидетельствует то, что за ним вопреки клятве «уйти всем вместе» последовал лишь Авен.
Домашние вспоминали, что Гайдар даже плакал после своей отставки.
Когда в середине сентября 1993 года Ельцин назначил его исполняющим обязанности первого зампреда правительства (после Указа № 1400 — еще и Министра экономики), это стало знаком: президент не пойдет на компромиссы.
Ельцин шел на переворот осознанно. Прогнозы показывали: либеральные реформы уже к весне 1994 года довели бы страну до массового протеста, в котором у него не осталось бы шансов, — и он форсировал кризис до его вызревания.
Гайдар, несмотря на гражданский статус, был одним из инициаторов блокирования Дома Советов, отключения в нем связи и всех систем жизнеобеспечения.
3 октября восставшие взяли соседнее с Домом Советов здание московской мэрии и едва не прорвались в «Останкино».
В 22 часа Гайдар по телевидению призвал к Моссовету, контролировавшемуся Министерством безопасности, «всех россиян, которым дороги демократия и свобода». Он не скрыл опасности и даже преувеличил ее, назвав защитников Дома Советов «бандитами», применяющими «гранатометы и тяжелые пулеметы», — и собрал до 20 тыс. чел., части которых роздали оружие.
На выборах в Госдуму после расстрела Дома Советов (по консервативным оценкам, погибло более тысячи человек) народ сорвал «пир победителей».
Поражение возглавлявшегося Гайдаром «Выбора России» вызвало шок, выраженный в беспомощном вопле шестидесятника Карякина «Россия, ты одурела!» Но, при формальной победе ЛДПР с 23% против 15,5% у «Выбора России», за счет одномандатников их фракции в Госдуме были равны.
Черномырдин не воспринимал Гайдара. Ельцин не поддержал его призывы к «ускорению реформ»: он не хотел доводить страну до расстрела еще одного парламента. В начале января Черномырдин объявил об увеличении расходов бюджета, не уведомив Гайдара, тот подал в отставку, — и его не удерживали.
Он был чужд, отвратителен и не нужен возникшей в горниле его реформ стране.
Но бюджет 1994 года был сверстан при его определяющем влиянии и удушил экономику: спад был хуже, чем в 1992 году.
15 лет «продвижения реформ» из-за кулис
Гайдар возглавил думскую фракцию, сотрудничал с либералами правительства и ратовал за ужесточение финансовой политики.
В 1995 году в Госдуму не попал. Протестовал против войны в Чечне, призывал Ельцина не идти в президенты и предлагал выдвинуть нижегородского губернатора Немцова. Демократы этой нелепицы не поняли, Немцов отказался. Гайдар планировал выдвинуться сам, но, когда Ельцин пошел на выборы, поддержал его, «чтобы не пустить к власти коммунистов».
Влияние Гайдара на либералов нельзя переоценить. В феврале 1998 года статьей «Почему в Москве жить хорошо» он начал атаку на Лужкова, завершившуюся его отставкой через 12,5 лет после смерти Гайдара. Все это время либеральная критика Лужкова следовала заданным им темам.
Накануне дефолта 1998 года он, не занимая официальных постов, вел переговоры с МВФ наряду с Чубайсом, спецпредставителем Ельцина, и принимал решение о дефолте.
В 1999 году Гайдар, войдя в склеенный Кириенко «Союз правых сил», вернулся в Госдуму, где имел огромное влияние: «Правительство начало реализовывать программу, которую мы разрабатывали… Возможности… были… наибольшими за все время, когда я работал во власти». Его институт разрабатывал проект закона «О стабилизационном фонде», направляющем средства России на поддержку финансовых систем Запада.
В 2003 году власти США пригласили его консультировать экономическую реформу Ирака.
Но ореол этой «тени 90-х» меркнул.
Сообщение об отравлении в Дублине в ноябре 2006 года (после смерти Литвиненко) вызвало предположения о чрезмерной даже для него дозе алкоголя. Заявления о попытке убийства встретили реакцию в стиле «да кому он нужен?»
Правда, такой же была первая реакция на убийство Немцова: в него не верили из-за его политической ничтожности.
По оценкам, после ухода из Госдумы Гайдар регулярно обсуждал важнейшие вопросы с Чубайсом и Кудриным. Формируя государственную политику, они реализовывали его мнения.
Когда родственники хоронили его без огласки, их опасения были понятны.
***
Судьба Гайдара хуже других реформаторов.
Мучительно желая самореализоваться, он был чужд упоению неограниченного разврата и потребления, — и увидел крах своих попыток, которые, похоже, в силу своей ограниченности и аутотренинга считал попытками создания рынка и демократии.
Исчерпывающее резюме его жизни — восторженная служба дочери (пусть даже оставленной им в трехлетнем возрасте и признанной лишь 19 лет спустя) грузинскому уголовнику, бежавшему из своей страны после потери власти и откомандированному его американскими хозяевами в, по сути, оккупированную ими Украину.
Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 — «Коммунист»).
