http://svpressa.ru/society/article/84656/
30 марта 2014 года 10:30 | Вадим Левенталь
Вадим Левенталь о крымском взломе системы

Заседание Генассамблеи ООН напоминало сцену из «Звездных войн»: силы добра и света осуждают императора Палатина, единым фронтом выступают против — ну, понятно, против чего и кого. Темный властелин остается в тотальном одиночестве, если не считать совсем уж мелких и бессмысленных подпевал.

Забавно, кстати, с культурологической точки зрения, как за последние месяцы в связи с известными событиями стал актуален толкиновский миф. Один блогер в фейсбуке последовательно называет Россию Мордором, а русских — орками, и для него это высшая степень презрения («Мордор должен быть разрушен» - так шутили когда-то в кругах толкинистов, там встречались люди образованные, которые знали про Катона и Карфаген). Но это не удивительно. Достойно удивления, что миф разворачивается и прямо обратной стороной — и вот уже другой известный блогер, популярный публицист, пишет, что понимает, каково это — быть на стороне Саурона, а Михаил Елизаров пишет песню (как всегда у него, убойно смешную) «Оркская», которая начинается со слов «Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь...» Я, впрочем, безоценочно — мне хотелось бы оставаться на культурологической точке зрения. Я к тому, что тема влияния толкинского мифа на политические баталии начала XXI века еще ждет своего исследователя.

Только культурология, строго говоря, меня сейчас и интересует. Откуда такое единодушие? Рискну предположить, что дело вовсе не в том, что Путин аннексировал Крым. Ну, то есть аннексировал, конечно, и это раздражает, и ясно, что когда Буш аннексировал Ирак, например, тот же Галактический совет был целиком на стороне добра и света. Но дело все же не в этом. Дело в том, как была произведена аннексия — по-старинке, передвинули границу. Никто не возмущался бы, если бы российские компании (допустим, им разрешили бы) скупили бы просто Крым на корню — такая аннексия считается правильной, комильфотной. Именно так до сих пор аннексирован тот же Ирак, чтобы далеко не ходить за примером. Раздражает способ захвата чужой (отвлечемся от того, что Крым наш, встанем на точку зрения геополитических партнеров) территории — Путин отказывается играть по правилам, вот в чем проблема.

Правила гласят, что при зрелом капитализме захват чужой территории нужно осуществлять, покупая бизнесы. Ну, бывает, что для этого нужно и самолеты в воздух поднять, но для этого существует концепт борьбы с терроризмом, а назвать это можно и вовсе гуманитарной миссией. Разницы, в принципе, нет в конечном счете никакой, но поднимать над чужими административными зданиями свой флаг неприлично — все равно что ковырять вилкой в зубах, все равно что ездить на слишком дорогой машине, все равно что одеться в дорогой костюм с иголочки.

Приличные люди носят потертые джинсы и ездят на старенькой машине — деньги, а большие деньги тем более, говорят сами за себя, им не нужно дополнительное измерение символического. Между тем именно об измерении символического и идет речь в случае с Крымом. Можно было бы гипотетически скупить полуостров, оставив полоскаться на ветру жевто-блакитные флаги — практический эффект, вероятно, был бы тот же. Но Путину этого мало — Крым для него символ, и крайне важно, чтобы на картах он был покрашен в тот же цвет, что и Москва с Владивостоком. И именно это — почтение к измерению символического — и вызывает громадное раздражение, потому что таким образом отрицается не капитализм как таковой, конечно, но его идеологическое основание - и даже это крайне опасно.

Нет, я вовсе не хочу сделать из Путина пламенного борца с царством капитала — к счастью или к сожалению, у нас в России капитализм — такой, как везде, разного капитализма не бывает, капитал вообще наднационален, нет российского, допустим, капитализма, отличающегося от немецкого — это одна надгосударственная система, устроенная так, чтобы в Германии было так, а у нас иначе. Путин существует в этой системе как ее часть — во всяком случае, существовал до сих пор. То, что случилось, едва ли обсуждалось там, где обсуждалось, в терминах марксистской политэкономии, скорее, дело в другом. Путин попросту понял, что по общим правилам ему все равно играть не дадут, что игра так устроена, что для одних в ней одни правила, а для других другие. Мы помним, скажем, как «Газпрому» не дали купить газотранспортную систему Украины — даже не Киев не дал, а именно Европа не дала. А уж то, что отказ от таких правил игры на идеологическом уровне оказывается ударом по всей системе символического, - это, так сказать, дополнительный бонус.

Относиться к этому можно по-разному. Точнее, тремя разными способами. Во-первых, если царство капитала — это твое царство, если Фридман, Гринспен, Айн Рэнд и Фукуяма — твой домашний пантеон, то, понятно, Путин - Саурон, и Мордор должен быть разрушен.

Во-вторых, если царство офисных менеджеров-горнолыжников с Уорхолом и Херстом на месте иконостаса в одной половине мира и вьетнамскими рабочими на два доллара в день в другой тебя скорее раздражает, то можно радоваться, что Путин утер хипстерам нос.

Наконец, есть и третий способ, ленинский - «чем хуже, тем лучше». Дело в том, что в теории капитализм закончится тогда, когда его внутренние противоречия вступят в заключительную фазу, и он съест сам себя, но произойти это может только тогда, когда капитализм станет совсем уж глобальным, полным, естественным как воздух. И если все это правда, то тогда Путин, конечно, окончательный крах капитализма скорее отодвигает.

Фото: РИА НОвости/Валерий Левитин