http://svpressa.ru/world/article/81693/
4 февраля 2014 года 18:34 | Вадим Штепа
Вадим Штепа об отношении протестующих украинцев к россиянам
Отвечая на вопрос о крупных российских инвестициях в украинскую экономику, президент Путин мотивировал их тем, что украинцы являются «братским народом». Разумеется, публика отнеслась к такому объяснению скептически – всем ясно, что в межгосударственных отношениях главную роль играют политические и экономические интересы. Однако насколько сегодня вообще уместна эта историческая риторика о «братстве»?
Она напомнила признание Лениным независимости Финляндии в декабре 1917 года. Тогда большевистский вождь простирал руку в светлое будущее и громко заявлял о праве народов на самоопределение. Но другой рукой, без лишнего шума – вооружал финскую красную гвардию, призванную вернуть эту страну под контроль империи, уже советской.
Сегодня по Киеву также ходят разные слухи, вызванные русской речью и нехарактерным для Украины сленгом некоторых силовиков в украинской форме. Но все же главным орудием современности является масс-медиа. И российская медийная политика по отношению к Украине напрочь опровергает заявленный Путиным принцип «братства».
Истерия известных телеведущих выглядит уже просто запредельной – поэтому ее нет смысла анализировать. В текстовых СМИ и блогах то и дело мелькают монструозные бЕндеровцы – жителям молдавских Бендер, видимо, вскоре придется переименовывать свой город.
Если россияне действительно считают украинцев братским народом, медийная политика должна быть совершенно иной. Вытащите с полки или снимите новые фильмы по Гоголю и Шевченко, расскажите, что легендарный москвовед Гиляровский происходил из запорожских казаков, покажите в прайм-тайм классическую картину Сергея Параджанова «Тени забытых предков» – об истории древних гуцульских родов Это создаст куда более позитивное отношение к России у украинских телезрителей.
Два десятилетия независимого существования России и Украины привели к полярно противоположному антропологическому результату.
В Украине за это время не просто выросло новое поколение, но возникла новая нация. Символы Майдана весьма показательны – тысячи людей здесь с гордостью носят на себе национальный флаг и от души распевают государственный гимн. Мне трудно представить нечто подобное на российских политических мероприятиях – хоть официальных, хоть оппозиционных.
В России же время то ли остановилось, то ли пошло вспять. Вместо возникновения новой российской гражданской нации произошла реставрация советского патриотизма и еще досоветских имперских амбиций. До сих пор у идеологов этой реставрации можно встретить термин «украинский сепаратизм», позаимствованный из писаний дореволюционных монархистов
Развитие украинских событий ярко высветило и разницу оппозиционных движений в двух странах. 30 ноября прошлого года киевский «Беркут» жестоко разогнал студенческий лагерь на Майдане. Но, в отличие от московской Болотной, люди не разошлись по домам дожидаться милицейских повесток – напротив, на следующий день на Майдан вышел миллион человек! И тут уже дрогнула сама власть...
Эта гражданская самоорганизация проявлена и в структурном различии. Российские оппозиционные партии, сколько бы ни ругали власть, сами строятся по той же «вертикальной» модели, с централизованным московским «политбюро». Структура украинской оппозиции совсем иная – это сеть громад, региональных гражданских сообществ, некоего аналога давно не существующих российских земств. Партийные лидеры не «вожди», но лишь посредники на переговорах народа с властью. Палатки в гражданском секторе Майдана ставят не партии, а регионы. Само слово «гражданин» звучит по-украински как «громадянин».
Кстати, захват народом областных администраций, весьма напугавший столичную власть и приведший к отставке премьера Азарова, ничуть не противоречит украинскому законодательству. Этот непривычный для российского наблюдателя факт объясняется тем, что сами здания этих администраций принадлежат не государству, но местным общинам, тем самым громадам. Так явочным порядком исполняется ст. 5 Конституции Украины: «Народ осуществляет власть непосредственно».
Поэтому прогнозы раскола Украины на запад и восток выглядят малореальными – региональные громады поддерживают между собой прочные «горизонтальные» связи. Это очень упрощенная точка зрения – представлять, что к ЕС тяготеют лишь западные регионы Украины, а восточные стремятся войти в состав России. На самом деле, свои «евромайданы» проходят и в Донецке, и в Харькове, и в Днепропетровске. Жители этих городов считают себя ничуть не меньшими украинцами, чем, например, галичане, и на референдуме о независимости 1991 года также подавляющим большинством высказались «за». Поэтому полагать, будто они вдруг возмечтали стать гражданами другой страны – это имперский самообман российских аналитиков.
Отношения между братьями всегда взаимны. Но это начисто опровергается резким статистическим контрастом. Например, несмотря на то, что по результатам последней переписи населения (2010) число украинцев в России составляет почти 2 миллиона человек, в стране до сих пор нет ни одной полноформатной украинской школы. Даже на Кубани, где этот язык традиционно распространен с тех пор, как Екатерина II переселила туда запорожских казаков. Между тем, в различных регионах Украины работает свыше 1400 школ с русским языком преподавания.
Это, скорее, отношения метрополии и колонии – «братскими» их можно называть лишь иронически, заведомо предполагая, кто тут «старший». Хотя реальная ирония «старшинства» состоит именно в обратном. Проведите мысленный эксперимент – уберите Киевскую Русь из исторических учебников (а заодно и подозрительный евроинтегрированный Новгород). Российскую историю тогда придется выводить из Золотой Орды, куда будущие московские цари ездили за ярлыками на великое княжение. Может быть, пока это еще выглядит эпатажем – но зато вполне гармонирует с перспективой создания Евразийского союза.
Однако в таком случае евроинтеграция Украины совершенно логична. Вскрывается разница геополитических координат, заданная двумя историческими героями, и поныне культовыми в своих странах – Александром Невским, который стал приемным сыном хана Батыя, и Даниилом Галицким, который, напротив, предпочел союз с европейцами против Орды.
Сегодня многие россияне, приезжая на Майдан и общаясь с его обитателями, затем удивленно описывают ломку своих исторических стереотипов. Автор красочного фоторепортажа о Майдане, саратовский блогер Валентин Васин замечает: «Они считают нас братьями, как и раньше, но именно братьями и им так надоело, что мы на автомате продолжаем навязываться им в родители. И мы сами очень часто не видим, что делаем именно так, а потом диву даемся и выдумываем себе, что не любят они нас».
Этот «родительский комплекс», чрезвычайно расхожий в нынешнем российском мировоззрении, выражается примерно так: Украина «отделилась» от России. Хотя в действительности Украина обрела независимость в результате роспуска СССР, причем главным инициатором этого роспуска в декабре 1991 года выступила сама Россия. Но об этом историческом факте теперь вспоминать немодно и непатриотично. Сегодняшние россияне преимущественно ассоциируют себя не с Россией 1991 года, но с СССР как таковым. Однако эта фантомная ассоциация с империей как раз и препятствует налаживанию равноправных, постимперских связей с соседями.
Что касается межнационального общения на Майдане – оно остается действительно братским в том позитивном смысле, который изначально вкладывался в этот мем. Украинская речь здесь легко соседствует с русской – с вами поддержат разговор на том языке, который вам удобнее. Вообще, по соцопросам, 27% митингующих на Майдане русскоязычны и 18% двуязычны. 30 декабря здесь состоялась массовая акция с зажиганием свечей в память жертв волгоградских терактов. Как известно, аналогичная акция в самом Волгограде была разогнана полицией. Этот контраст еще раз ярко продемонстрировал, что русские как народ и Россия как государство – явления не тождественные. Для украинского гражданского сознания это все более очевидно. К русским рады относиться добрососедски, но если Россия начинает себя вести не как сосед, но как владелец и вашего дома – это, конечно, меняет отношение к ней…
Той же логики придерживается и «Правый сектор» Майдана. Возрастание его роли выглядит закономерным – после того, как власть два месяца напрочь игнорировала мирные арт-протесты. Российские СМИ любят рисовать украинских правых «фашистами» – но это очередной заскорузлый стереотип, хотя и очень удобный в пропагандистских целях. Реальными же фашистами на киевских улицах сегодня является «Беркут», применяющий водометы в мороз (что запрещено международными конвенциями) и стреляющий пластиковыми пулями прицельно по головам и глазам, по журналистам и медикам. А также – провластные «титушки», занимающиеся похищениями людей и садистскими пытками.
В одной из листовок «Правого сектора» на национальную тему говорится так: «Ни в коем случае нельзя думать, что нынешняя революция имеет какой-то русофобский характер. Сейчас на Майдане плечом к плечу с украинцами находится множество представителей национальных меньшинств – в том числе и русские, которые уважают право украинцев быть хозяевами на своей земле. Также нашей революции симпатизирует немало русских в самой РФ – тех патриотов, которые понимают исчерпанность имперского пути развития...» Нелишне заметить – этот документ имеет не «внешне-пропагандистский» характер, но ориентирован на самих революционеров. Так что это их действительная точка зрения – без всяких медиа-искажений.
Однако если для большинства нынешних русских «имперский путь развития» является единственным, и вообще «русское» и «имперское» для них тождественны – это как раз наилучший способ разрушить братские отношения с украинцами.
Впрочем, было бы наивным преувеличением утверждать, будто все украинцы так уж стремятся к этому братству. Например, в сегодняшней Украине довольно популярна книга моего однофамильца Павла Штепы «Московство». Это довольно фундаментальное историческое исследование, посвященное тому, как на протяжении веков Российская империя угнетала Украину. Некоторые его тезисы звучат весьма убедительно, например:
«Монархическая Московия разрешала Украине театральные спектакли: «Ой не ходи, Грицю», «Сатана в бочцi», «Москаль-чарiвник», однако запрещала ставить европейские пьесы на украинском языке. Разрешала танцевать гопак, но запрещала украинский балет. Разрешала петь украинские народные песни, но запрещала украинскую оперу. Разрешала печатать повести из крестьянской жизни М. Вовчок, но запрещала П. Кулишу переводить Шекспира на украинский язык. Одним словом, культивировалось примитивное малороссийство».
Однако в целом эта книга выдержана в стиле не рациональных доказательств, но идеологических предубеждений, причем на грани расизма. Вот лишь названия некоторых глав: «Рабство и деспотия московита», «Творческое бесплодие московита», «Захватничество и колониализм московита»…
Тем не менее, стоит однажды включить новости по российским телеканалам – и некоторые выводы этого автора начинают странным образом подтверждаться. Так, в этой пропаганде постоянно обыгрывается карикатурный образ украинцев как сплошной деревенщины (с непременными горилкой и салом) – по сравнению с высококультурными и образованными российскими «патрициями».
Возникает зеркально-парадоксальный вопрос – а не работают ли в одной связке российские имперцы и украинские национал-радикалы?
|
