Главная » 2018»Ноябрь»28 » Кому в России выгодно, чтобы доллар стоил 80 рублей
Кому в России выгодно, чтобы доллар стоил 80 рублей
18:53
https://svpressa.ru/economy/article/217361/
28 ноября 17:04
До каких пределов можно ослаблять национальную валюту и что нам даст дедолларизация
Андрей Захарченко
Материал комментируют:
Александр Абрамов
В конце прошлой недели замминистра финансов РФ Алексей Моисеев рассказал о том, что процесс дедолларизации российской экономики на фоне санкций со стороны Запада приобрел беспрецедентную скорость развития, а рубль как никогда крепок. «Что нас не убивает, делает нас сильнее», — отметил чиновник, подчеркнув, что отечественная денежная единица приблизилась по ряду параметров если не к доллару США, то как минимум к валютам «средней степени твердости».
Через несколько дней первый замглавы аппарата правительства РФ Сергей Приходько констатировал, что только за первые 6 месяцев 2018 года страны Евразийского экономического союза довели долю расчетов в национальных валютах до уровня 70%.
Вместе с тем нынешний глава Счетной палаты Алексей Кудрин в рамках конференции Евразийского банка развития (ЕАБР) заявил, что полностью отказываться от доллара в экономике страны нельзя, поскольку рубль сейчас является не самой стабильной и сильной валютой. «В мировых расчетах требуется более стабильная единица измерения. В этом смысле рубль, падая два раза за год, не имеет такого свойства. Поэтому переход на расчеты в рубли — это дополнительные валютные риски и, по сути, налог. Готовы ли мы уходить от доллара и платить особый дополнительный налог за эту безопасность?» — задался вопросом чиновник.
А нужно ли было вообще заморачиваться с дедолларизацией российской экономики, раз это чревато такими последствиями? Можно ли было обойтись без этого? Что по этому поводу думают специалисты?
— Дедолларизация для России, — полагает главный аналитик Банка «Солидарность» Александр Абрамов, — является вынужденной мерой, поскольку ею ограничивают возможности расчетов в долларах после того, как в отношении нашей страны стали вводить санкции. Наши компании либо подпадают под блокировку, либо контрагенты отказываются иметь с ними дело. И переход на расчеты в нацвалюте — рублях, евро, юанях — является одним из путей решения проблемы. Кроме того, Федеральная резервная система США ужесточает свою политику, поэтому на мировом рынке возникает дефицит долларовой ликвидности, и стоимость привлечения долларов растет.
Но стоит отметить, — когда заходит разговор о структуре нашей банковской системы, Центробанк говорит в принципе о ее девалютизации. Потому что любая иностранная валюта в нашей финансовой системе несет для нас определенные риски и издержки.
«СП»: — Неужели расчеты в тех же, например, юанях, так же опасны для российской экономики, как и долларовые?
— Да. Наша экономика монопрофильна, поскольку ее экспорт на три четверти состоит из нефти и газа. Соответственно, платежный баланс и курс рубля решающим образом зависят от динамики цен на эти товары. Поэтому если у нас резко падают цены на сырьевые ресурсы, то российский рубль тоже снижается к большинству мировых валют, даже если контракты номинированы в относительно стабильных юанях. Соответственно, проекты, еще вчера бывшие рентабельными, завтра таковыми быть перестают. Конечно, Китай заинтересован в расчетах в их валюте всегда, но нам выгодны юани, когда речь идет, например, об экспортных поставках в Китай. Однако если инвестиционные проекты реализуются на нашей территории, то лучше, чтобы расчеты осуществлялись хотя бы частично в рублях. Так что надо искать какие-то гибридные варианты.
Если же говорить о валюте вообще, то достаточно вспомнить ситуацию с валютной ипотекой. Тем же самым плохи и валютные транзакции в нашей экономике: валютные доходы могут резко сократиться, курс скакнет, и тогда взятые на себя обязательства бизнес выполнять не сможет. Что делает наш Центробанк? Он повышает и нормы резервирования в валюте, и ставки риска по валютным кредитам. Причем если в прошлом году эти коэффициенты поднимались только в отношении компаний, не имевших достаточной экспортной выручки, то в этом году — уже для всех.
«СП»: — Так, может, стоит сократить объемы валютных кредитов?
— В принципе, это сделать можно. Но тогда необходимо какое-то замещение. Если мы не заместим их рублевым фондированием как минимум по таким же доступным ставкам с поправкой на инфляцию, то мы просто задушим собственную экономику: внешний валютный кредит нам перекрыли, мы его внутри перекрываем, а рублевого нет, или он дорогой.
«СП»: — А не с этой ли целью Центробанк активно закупает золото? Причем в таких объемах, что Россия в этом году выбилась в лидеры по объемам золотых запасов?
— Это имеет отношение к диверсификации наших золотовалютных резервов. В разрезе того, как они были разложены на начало года, половину составляли доллары, четверть — евро, плюс еще какие-то доли в фунтах, иенах и так далее. Интересно отметить, что все мировые центральные банки последние 10 лет проводили политику «нулевых ставок», что сильно подстегнуло стоимость всех активов. С другой стороны, они же искусственно сдерживали цену на золото. И теперь все начинает выходить у них из-под контроля: посыпался американский фондовый рынок, потому что он вырос с 2007 года в два раза, долговой рынок также начинает штормить. И на этом фоне золото выглядит вполне стабильным активом с перспективой даже неплохого роста. Так что это необходимый стратегический запас для нашей страны.
«СП»: — Однако ряд экспертов говорит о том, что вложения в золото не так уж и хороши. Дескать, стоимость этого актива нестабильна, постоянно прыгает, и вообще сейчас наметился устойчивый понижательный тренд. А раз так, то большие золотые запасы станут тем грузом, который потопит корабль нашей экономики. Зачем же мы действуем себе в убыток?
— Мне кажется, эти эксперты сильно заблуждаются. Пока доля золота не превысит 25−30% (сейчас в России, этот показатель составляет, кстати, 17%), это не принесет никаких рисков. Основным является риск ликвидности — то есть если вдруг понадобится золотой запас задействовать, то продажа больших объемов приведет к понижению цены на мировом рынке. Но коль скоро, повторюсь, доля золота в стратегическом резерве не превышает 25−30%, то можно валютными накоплениями покрыть текущие потребности, а золото через год-другой в цене поднимется, и его можно будет реализовать частями.
«СП»: — А имеет ли тогда смысл в рамках объявленной дедолларизации продолжать России вкладываться в государственные активы США? Учитывая, что эти вложения еще и вызывают недоумение у большинства россиян, а ряд экспертов полагает, что этот принцип, упорно лоббируемый все тем же Алексеем Кудриным, отбрасывает Россию в развитии на десятилетия назад?
— Кстати, учитывая последние статистические данные, можно сказать, что доля российских вкладов в ценные бумаги США значительно упала. Сейчас это, по-моему, меньше пятнадцати миллиардов долларов, 3% от всех резервов. Но вопрос — а зачем нам это надо, в принципе, резонный. Ведь по данным того же Центробанка, в прошлом году доходность от резервов в долларах была близкой к нулю, по евро была вообще отрицательной. И возникает вопрос — может, лучше дать валютный кредит нашим компаниям? Они погасят внешние кредиты и начнут вкладываться в производство внутри страны. Тут же и ставка выше, процента 3−4 вместо нулевой ставки, и обеспечение есть, активы-то все здесь реальные — заводы, фабрики, технологии, риски заморозок и санкций отсутствуют. Думаю, надо двигаться как раз в этом направлении, потому что у нас сейчас инвестиций для поддержания приемлемых темпов роста экономики недостаточно.
«СП»: — А если представить, что в результате всех этих действий — увеличения золотого запаса, девалютизации экономики, рубль становится сильным. Это выгодно России?
— Смотря кому. Допустим, бизнесу, который импортирует товары в Россию — выгодно. А компаниям, занимающимся импортозамещением — уже не так выгодно. Тут надо искать баланс. Продвинутые методы межотраслевого баланса использовать. К слову, после дефолта 1998 года у нас 10 лет рубль как раз укреплялся в реальном выражении. И в 2008-м он был существенно крепче, чем перед дефолтом, но конкурентоспособность экономики страдала. Потом после мирового кризиса на какой-то небольшой период времени рубль откатился вниз, потом снова стал укрепляться, еще больше. В 2014 году мы вступили в ВТО — и проиграли вчистую иностранным конкурентам. Экономический спад начался еще даже до падения цен на нефть, до введения санкций. Как раз потому, что мы снизили пошлины, вступив в ВТО, а цены на нефть были высокие. И падение последних, кстати, даже сыграло нам на руку, потому что рубль ослаб, и экспортеры получили мощную поддержку. К началу этого года этот эффект (55−56 рублей за доллар) уже был исчерпан. Сейчас мы видим, что начинается очередное ослабление рубля.
Как ни странно, для большинства наших компаний комфортен будет курс в пределах 70−80 рублей за доллар. Иначе они просто не смогут на мировом рынке достойно конкурировать. Так что нам было бы предпочтительней находиться в этом диапазоне. Плюс бюджет получил бы дополнительные доходы, за счет чего можно было бы реализовать некоторые инвестиционные проекты. Главное только палку не перегнуть с этим ослаблением, иначе мы потеряем доверие к рублю.
Китай в свое время очень грамотно провел индустриализацию. Он очень сильно ослабил свою нацвалюту (приблизительно в три раза за 10−15 лет с начала 80-х годов, с 2,5 до 8 юаней за доллар), после чего успешно и серьезно нарастил производственную базу, завоевал рынки за счет роста конкурентоспособности, после чего начал постепенно на этом базисе юань укреплять. В результате американцы сейчас хватаются за головы и не знают, что с этим делать, разве что все правила мировой торговли ломать и вводить заградительные пошлины.
«СП»: — В России возможен такой китайский сценарий?
— Он возможен, хотя и в ограниченных масштабах. Поскольку остальные альтернативы еще более жесткие — по примеру Трампа вводить пошлины, но ведь тут сразу же ответные меры последуют, внутренний рынок пострадает. Только у нас еще современная производственная база не создана для конкуренции на мировом рынке, чтобы можно было начинать укреплять рубль. А создать ее в условиях, если курс рубля будет расти так, как в предыдущие 2 года, когда он укрепился в полтора раза, мы не сможем, поэтому придется чем-то жертвовать для проведения новой индустриализации.
«СП»: — Алексей Кудрин на днях заявил, что Россия сейчас находится в «серьезной застойной яме», а рост экономики небывало низок — по итогам 2018 года ожидается 1,8%, но будет еще ниже. Как вы полагаете, тех мер, которые сейчас принимаются в российской экономике, хватит, чтобы выбраться из кризисной ямы?
— Их хватит только для того, чтобы удержаться на плаву и не утонуть. Но чтобы двигаться дальше, нужно как минимум задействовать закон о стратегическом планировании, который был принят в 2014 году, но до сих пор так и не работает, хотя должен был стать основой для развития промышленности. Дальше нужно обеспечить финансирование новых проектов — перезапустить институты развития, задействовать инструменты рефинансирования ЦБ. Разговоры об этом идут, но говорить о том, что все уже готово к рывку, не приходится. Да, мы можем выйти из нынешнего кризиса более сильными, чем мы были, только для этого придется сильно потрудиться.
