https://svpressa.ru/world/article/286143/
4 января 11:00
Турция замахнулась не только на Кавказ и Среднюю Азию, но и на Сибирь
Дмитрий Родионов
Материал комментируют:
Геворг Мирзаян Михаил Нейжмаков
Турецкое издание AHaber опубликовало карту распространения «турецкой силы». Обсуждая «рост «страха в российских СМИ по поводу запущенного Турцией плана «пять государств — один народ», согласно которому, под влияние Анкары попадают Азербайджан, Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, газета представила карту, на которой кроме пяти государств Южного Кавказа и Центральной Азии, изображена часть территории РФ, также входящая в зону влияния Турции.
«Ребята, это не придумки, а планы „мужика“, „человека слова“, „партнёра“ Эрдогана и Ко. Война неизбежна, вопрос в сроках и сценариях», — написал обнаруживший провокационный материал российский военкор Юрий Котенок.
Напомним, концепция т.н. «Великого Турана» подразумевает создание одного государства, в которое войдут население и территории всех тюркских народов мира. Проект затрагивает не только тюркские народы Закавказья и Средней Азии, но и территории России, где также проживают тюркские народы в Поволжье, на Северном Кавказе и в Сибири.
К счастью, этот проект пока существует только в теории. Впрочем, некоторые СМИ в последнее время пишут, что идея о создании «Великого Турана» стала активно обсуждаться Анкарой после удачного исхода войны в Нагорном Карабахе для турецко-азербайджанского альянса.
Впрочем, едва ли ее с восторгом воспримут в Средней Азии. России же стоит обратить внимание на то, что Анкара, возможно, захочет претендовать еще и на Крым. На днях другое турецкое издание Türkiye назвало Крым «древней тюркской землей, которую Россия несправедливо захватила». Авторы материала считают, что Россия «аннексировала» полуостров, являющийся на самом деле «древней тюркской землей».
Кстати, опубликованная карта «Великого Турана» должна привлечь внимание еще и Китая, и Ирана, чьи земли также оказываются в границах новой империи. Впрочем, Тегеран давно выражает беспокойство появлением Турции в Закавказье, а ее потенциальное проникновение в Среднюю Азию может не на шутку взволновать еще и Пекин.
Но нас в первую очередь должна волновать реакция российских властей.
— Концепция «Великого Турана» — это не столько о государстве, сколько об интеграционном проекте, — уверен доцент Финансового университета при Правительстве РФ Геворг Мирзаян.
— Сложно представить, что в нынешних реалиях тот же Казахстан войдет в состав Турции как вилайет Османской империи. Однако он вполне может стать частью большого пантюркистского интеграционного проекта, который продвигают турецкие имперцы. Для создания интеграционного проекта даже не обязательно отделять Сибирь от России — достаточно просто сделать так, чтобы тамошние народы были лояльны Анкаре больше, чем в Москве.
«СП»: — А есть ли желающие в странах Средней Азии стать частью «Великого Турана»?
— Да, конечно, они есть. Для многих Турция — успешный государственный проект, а Эрдоган — лидер, с которым считаются. Сейчас турки работают над созданием и укреплением пантюркистской идентичности в этих странах — через экономику, телевидение и другие элементы мягкой силы.
— Среди элиты, конечно, сторонников этой идеи немного — поэтому Анкара (как и на Ближнем Востоке в ходе «Арабской весны») будет делать все возможное для демократизации среднеазиатских государств.
«СП»: — Чисто гипотетически, если бы у нас на границах появился это Туран, чем бы нам это грозило?
— Для нас это прямая угроза национальной безопасности. Южное подбрюшье России перейдет под контроль другой державы. Интеграционные евразийские проекты рухнут. В Средней Азии будет всплеск исламизма, который может перекинуться и на наши регионы.
«СП»: — Там еще на карте они часть Китая и Ирана приписали. А как в этих странах оценили бы?
— У Китая своих проблем достаточно, а вот иранцы очень опасаются пантюркистских настроений Анкары. Именно поэтому поражение Армении и России во Второй Карабахской войне рассматривается в Тегеране и как поражение Ирана. Ведь Турции удалось не только укрепиться на Кавказе, но и поднять свой имидж среди иранских азербайджанцев. Показать этим товарищам, что им действительно есть на кого опереться. И если что, то Анкара (имеющая территориальную границу с Западным Азербайджаном) вполне может помочь по Идлибскому сценарию.
«СП»: — Там еще они на территории России претендуют от Кавказа до Якутии. Серьезно? Ну, ладно, народы СК, татары, башкиры -мусульмане, но на половину Сибири замахнулись. Что у них общего с Турцией?
— Там живут «тюркокультурные» народы, поэтому да — турки рассматривают их как часть своего пространства. И тем самым передают большой привет тем, кто в России рассказывает сказки о «турецких союзниках».
Еще раз — речь не идет о том, что они будут отжимать эти территории силой оружия. Турецкие беспилотники хороши, но против российского ядерного оружия они бесполезны. Речь идет о том, что они будут завоевывать лояльность граждан России. Делать так, чтобы жители сибирских регионов слушались «турецкого султана», а не «российского царя».
«СП»: — Недавно они еще и Крым назвали «нашей песней и аннексированной тюркской землей». Нужно ли как-то реагировать?
— Во-первых, Эрдоган не друг, а попутчик.
Во-вторых, нужно жестко реагировать — и не только словами, но и делами.
В-третьих, нужно понимать, что даже несмотря на это султан от планов по экспансии за счет российских регионов не откажется. Для него это часть внутренней политики — способ сохранять популярность в среде турецких националистов, а значит, сохранять собственную власть. Мы можем добиться лишь того, что эти претензии останутся формальными.
«СП»: — Как?
— Уничтожать протурецких боевиков. Защищать армию Асада и сбивать турецкие беспилотники в случае, если мы вместе наступаем…
— Работа по вовлечению в орбиту Турции других тюркоязычных государств и регионов или, по крайней мере, на активное взаимодействие с ними, собственно, не является новшеством от Реджепа Эрдогана, — отмечает ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.
— Подобный курс проводился Анкарой, например, и вскоре после распада СССР, в начале 1990-х. Можно вспомнить саммит тюркоязычных государств, состоявшийся в октябре 1992 года в Анкаре по инициативе тогдашнего турецкого президента Тургура Озала. В настоящее время, ко всему прочему, тюркоязычные государства рассматриваются Анкарой и как рынок сбыта для своей военной продукции — и речь не только об Азербайджане.
Скажем, в ноябре 2020 года делегация Минобороны Казахстана посещала базу беспилотных авиационных систем в турецком городе Батман, что вполне обоснованно было воспринято прессой, как часть линии Анкары по продвижению этого вида продукции своего ВПК.
Очевидно, что этническая, языковая, культурная близость между регионами той или иной страны и другими государствами — это и «мост сотрудничества», и «обоюдоострое оружие». Обычная прагматичная линия государств в таких случаях — использовать выигрышные стороны такого положения, учитывая риски.
Например, некие хакеры (как считают авторы ряда публикаций в самой Турции, это их соотечественники, впрочем, не исключена и провокация третьих сил) недавно взломали интернет-сайт китайском компании Sinovac, выложив там изображения турецких и уйгурских флагов, а также пожелание провести пятничную молитвы на Великой Китайской стене. Тем не менее, Турция для Китая — рынок сбыта для вакцин, экономический партнер, да и определенные внешнеполитические выгоды для Пекина такое сотрудничество может принести.
«СП»: — Эрдоган пытается играть на поле исламизма, пантюркизма и неоосманизма одновременно? Или как это назвать?
— Не стоит забывать, что у Эрдогана в принципе больше возможностей по расширению влияния на соседние страны и регионы, чем у многих его предшественников. Отметим хотя бы кризисы вокруг Ливии и Сирии или ситуацию, сложившуюся в Ираке, создавшие новые возможности для Турции, как для амбициозного игрока.
С другой стороны, при Эрдогане были созданы дополнительные возможности, чтобы Анкара смогла воспользоваться этой ситуацией. Достаточно вспомнить существенное увеличение объемов вложений в ВПК за время его пребывания на постах премьера и президента, о чем турецкий президент упоминал в ноябре 2020 года.
Наконец, осложнение отношений с США (впрочем, почти неизбежное в ситуации роста амбиций Анкары) заставляет Эрдогана вести активную работу по нескольким направлениям одновременно, чтобы усиливать свои переговорные позиции. Можно спорить, как именно лучше назвать такую стратегию, но это одни из ключевых причин, почему Реджеп Эрдоган идет именно по такому пути.
|
