http://www.regnum.ru/news/polit/1814789.html
Опубликовано 14:40 17.06.2014
Атака группировки "Исламское государство Ирака и Леванта" (ИГИЛ) на северные провинции Ирака подтвердила худшие предположения о неустойчивости некоторых ближневосточных режимов. Когда армия численностью до 300 тысяч человек, обладающая крупными арсеналами боевой техники, теряет способность противостоять нескольким сотням боевиков - это, прежде всего, провал политического руководства.
Премьер-министр Ирака Нури аль-Малики в первые часы потери Мосула попытался объяснить случившееся предательством в высшем командном составе страны, а также деморализацией местных полицейских сил. Думается, выдвинутые главой центрального правительства аргументы неубедительны и не избавляют власти от ответственности. На направлениях вторжения боевиков ИГИЛ в провинцию Найнава были сосредоточены две дивизии иракской армии общей численностью от 20 до 30 тысяч личного состава. У осуществившей же "блицкриг" радикальной группировки, основные силы которой продолжают быть заняты сирийской кампанией, в распоряжении находилось до 1 тысячи штыков. По некоторым оценкам, и того меньше - от 400 до 800 бойцов (1).
Молниеносная операция ИГИЛ ставит ряд вопросов. Правительство аль-Малики, правящий блок "Государство закона" были отвлечены на последние парламентские выборы, по итогам которых власть сохранила потенциал к воспроизводству. Но уже несколько месяцев как в западной провинции Анбар центральное правительство развернуло антитеррористическую операцию против просочившихся из Сирии боевиков. Таким образом, в действиях ИГИЛ если и был эффект внезапности для Багдада, то он носил ограниченный характер.
Передислокацию группировки из Анбара с подключением дополнительных сил боевиков из Сирии для нанесения удара по Мосулу можно было предварительно зафиксировать и принять соответствующие меры. Отдельная часть вопросов в связи с просмотром удара джихадистов возникает к главной внешней силе на ближневосточном военно-политическом театре. Регион находится в зоне ответственности Центрального командования ВС США (CENTCOM), в распоряжении которого разветвлённая сеть ведения оперативной и стратегической разведки. Ближний Восток просматривается американцами, что называется, вдоль и поперёк. Задействованы компоненты от космической разведки до ведения мониторинга средствами беспилотной авиации. Имея такой инструментарий слежения за текущей ситуацией в регионе, который, кстати, избавлен от трудностей рельефа при ведении технической разведки, с которыми американцы сталкиваются, например, в Афганистане и Пакистане, пропустить удар ИГИЛ на предсказуемом направлении активности радикалов - очередной урон имиджу США в качестве глобального "всевидящего ока". На этом фоне заявления американской администрации о готовности впредь вести с иракскими властями более плотный обмен разведданными выглядят весьма своеобразно.
Бросок ИГИЛ на Мосул был обусловлен нуждой группировки в пополнении своей "казны". Финансовая подпитка со стороны аравийских спонсоров в последнее время заметно убавилась. Саудовцы отказали ИГИЛ в поддержке задолго до известных решений официального Эр-Рияда по занесению нескольких радикальных объединений в "чёрный список". Канал поступления средств из Катара, а также от частных лиц и организаций также начал давать сбои. С захватом крупных иракских агломераций боевики значительно укрепили свою "экономическую базу". При этом, все выдвинутые с их стороны лозунги о создании на контролируемых территориях исламского Халифата от иракского Мосула до средиземноморского побережья являются политико-идеологической завесой.
Лёгкая поступь радикалов в Ираке стала следствием глубокой внутренней деградации арабской страны по конфессиональным линиям разлома. Внутриполитические противоречия в Ираке даже между силами, отстаивающими интересы шиитского большинства страны (это Высший исламский совет Ирака Аммара аль-Хакима и политическое объединение "аль-Ахрар" Муктады ас-Садра), настолько серьёзны, что по истечении уже одной недели с потери Мосула нет даже признаков консолидации главных иракских партий для противостояния общей угрозе. Внутренние оппоненты властей испытывают к действующему премьеру и его соратникам крайнюю антипатию. В таких условиях провал кабинета министров, недавно, казалось бы, успешно преодолевшего общенациональную избирательную кампанию, отвечает интересам недругов аль-Малики.
Не меньшую антипатию к последнему испытывает и внешний круг соседних Ираку режимов. Атака ИГИЛ на Мосул застала короля Саудовской Аравии на отдыхе и лечении в Марокко. Престарелый монарх уже длительное время как отошёл от непосредственных государственных дел, перепоручив их своим более молодым родственникам из семьи аль-Сауд. Но саудовские власти выбрали позицию наблюдателя со стороны за развитиями в Ираке. Хотя от того, что произошло на севере этой страны монаршая семья Саудовской Аравии не гарантирована на собственной территории. Бывшие "клиенты" неуклонно выходят из-под контроля, занимая по отношению к своим бывшим протекторам всё более враждебную позицию.
В позу стороннего наблюдателя норовят встать и американцы. В дни мосульского провала правительства аль-Малики комментаторы вспомнили слова Барака Обамы, сказанные на завершающем этапе вывода войск США из Ирака в конце 2011 года. Президент США тогда опрометчиво заявил, что американцы "оставляют за собой суверенный, стабильный и уверенный в своём будущем Ирак" (речь Обамы 14 декабря 2011 года на военной базе Форт-Брэгг, штат Северная Каролина). Ныне в Вашингтоне не настроены на прямую военную поддержку оставленному в "уверенной стабильности" Багдаду. О наземной операции по восстановлению в Ираке статус-кво с участием регулярных американских войск из состава CENTCOM не может быть и речи. Максимум к чему расположена администрация Обамы - это поддержка иракского партнёра локальными действиями сил спецназначения и возможными точечными ударами беспилотной и пилотируемой боевой авиации. Но и это обставлено хозяином Белого дома двумя главными условиями: представление Багдадом своего плана восстановления суверенитета в северных провинциях и сопутствующая ему консолидация внутренних иракских сил на борьбу с ИГИЛ, а также согласие Конгресса США на участие американских военнослужащих в совместных с иракцами операциях. Как бы Обаме не хотелось возвращаться к "иракскому досье" после вывода войск в 2011 году, реагировать на кризис всё же придётся. Хотя бы в виду нахождения в Ираке американских гражданских специалистов, число которых некоторые источники оценивают во внушительные 20 тысяч человек (2).
В наших предыдущих работах мы упоминали возможность объединения усилий США и Ирана в противостоянии накрывающей Ближний Восток волне исламского радикализма (борьба с "такфири" и салафистами). Более удобного случая для этого трудно предположить. Иран уже заявил о своей поддержке иракского правительства и не намерен ограничиваться лишь дипломатическими декларациями. Из Тегерана может поступить реальная помощь в виде ограниченного контингента ополченцев-добровольцев, готовых выступить с оружием в руках для защиты шиитского населения Ирака. С захватом Мосула лидеры ИГИЛ допустили в адрес иракских шиитов выпады, содержащие прямые угрозы. Ранее высказывались мнения, что Иран займёт нейтральную позицию после Мосула и продвижения боевиков на Багдад. В первую очередь, исходя из соображений исключить ненужную конфронтацию с аравийскими монархиями, которые самым ревностным образом отслеживают любую активность Тегерана в регионе. Но дистанцироваться от иракских дел в нынешней ситуации чревато для иранцев ещё бóльшими рисками. Любая воздержанность будет означать нерешительность и слабость Ирана, его непоследовательность в деле защиты дружественных ему режимов и общин в Ливане, Сирии и Ираке. Если в регионе на самом деле существует геополитическая ось "шиитского полумесяца", то её необходимо отстаивать и укреплять.
Дополнительную мотивацию иранцам не остаться в стороне от острых развитий в Ираке придают имевшие ранее место шаги саудовских соседей по Персидскому заливу. В марте 2011 года Саудовская Аравия ввела войска в Бахрейн для защиты суннитского правящего меньшинства от протестов шиитского большинства острова. Простая аналогия между этой интервенцией трёхлетней давности и нынешним положением дел в Ираке подсказывает иранцам самую активную модель поведения. Почему меньшинство Бахрейна саудовцы могут защищать при абсолютно объективных требованиях большинства страны на достойное место в её общественно-политической жизни, а нейтрализация Ираном угрожающих шиитскому большинству Ирака экстремистов возбраняется? На этот вопрос у саудовцев нет вразумительного ответа. Некие демарши с их стороны в случае самой предметной помощи Тегерана Багдаду тем более сомнительны, учитывая принятые недавно Эр-Риядом законодательные акты против радикальных группировок региона. Осторожную манеру поведения саудовцев прогнозируют видные российские специалисты Ближнего Востока. По их мнению, элита крупнейшей аравийской монархии расколота, в том числе по своим взглядам на роль Королевства в регионе и на отношения с Ираном. В последнее время в семье аль-Сауд стала преобладать более умеренная позиция в отношении Ирана (Владимир Сажин, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН).
По данным СМИ, в Ирак уже выдвинулись от двух до трёх батальонов иранских добровольцев. Координацией их действий с местными иракскими силами займётся командование войск спезназначения Ирана "Кодс". Вырисовывается интересная композиция участия внешних сил в восстановлении суверенитета Ирака в северных провинциях. Американцы могли бы поддержать наземные операции иракцев и иранцев против ИГИЛ с акватории Персидского залива. Сюда уже стягивается ударная группа США во главе с авианосцем "Джордж Буш". Без помощи извне шансы правительства аль-Малики разгромить ИГИЛ мизерны. При всём дестабилизирующем регион эффекте атака джихадистов на Мосул на своём "выходе" может привести к позитивным последствиям. А именно, продемонстрировать совершенно новые элементы взамодействия США и Ирана.
(1) Michael Knights, Iraq War III Has Now Begun // The Washington Institute for Near East Policy, June 11, 2014.
(2) Simon Henderson, The Battle for Iraq Is a Saudi War on Iran // The Washington Institute for Near East Policy, June 12, 2014.
Михаил Агаджанян - ближневосточный обозреватель ИА REGNUM
|
