http://www.rosbalt.ru/business/2011/12/30/929893.html 
Для западных стран 2011 год стал первым кризисным годом, когда они попытались хоть сколько-нибудь реально понять ситуацию и начать выходить из тупика. Осмысление было частичным, движение вперед – зигзагообразным и неуверенным.
Первые два кризисных года, 2008-й и 2009-й, пролетели под крики о том, что надо всеми средствами спасаться от обвала, а о глубинных причинах спада можно будет подумать когда-нибудь потом, когда все утрясется. Третий год, 2010-й, принес растущую тревогу относительно того, наступит ли когда-нибудь это "потом". Ну а уходящий, 2011-й, прошел в разговорах о приближении некой "второй кризисной волны".
Признанные и непризнанные эксперты довольно дружно предрекали странам Запада спад, кто — немедленный и глубокий, а кто – хоть и неизбежный, но сравнительно неблизкий – где-нибудь через пару лет. Весь этот хор унылых предсказаний создавал особый фон для споров о том, как дальше быть с экономикой.
А предсказатели, так сказать, официальные, активизировались к лету. Международное рейтинговое агентство S&P снизило суверенный рейтинг США. Это случилось впервые в истории и с непривычки вызвало грандиозный скандал. Что же до рейтингов европейских стран, то они в 2011 году один за другим ухудшались настолько часто, что декабрьская угроза S&P скопом понизить рейтинги 15 стран еврозоны (то есть всех поголовно, за вычетом тех двух, которым понижать их просто некуда) была встречена уже почти хладнокровно. К плохим прогнозам тоже привыкают.
Ну, а на финише 2011-го в процесс включились и международные финансово-экономические организации, от МВФ до ОЭСР, которые принялись наперебой ухудшать свои предсказания на 2012 год, предвещая западным экономикам стагнацию или спад.
На самом деле, о второй кризисной волне можно было, пожалуй, и не рассуждать, по той простой причине, что первая кризисная волна вовсе и не была преодолена. Молчаливое осознание этого факта как раз и стало одним из главных интеллектуальных достижений 2011 года.
Не каждое западное правительство дозрело до готовности сказать это вслух, но почти каждое хотя бы для самого себя поняло, что американо-европейская "антикризисная терапия" 2008-2009 годов создала куда более тяжкие проблемы, чем те, от которых она якобы спасла.
Сведение государственных бюджетов с огромными дефицитами, жизнь в долг, заливание экономик потоками денег (сначала безналичных, возникающих благодаря снижению почти до нуля ставок по кредитам, а потом уже и наличных, изготовляемых путем банальной эмиссии) так нигде и не восстановило нормальный экономический рост.
В чем причина того, что привычные и притом рекомендуемые большинством экономистов рецепты перестали работать, разговор отдельный. Но сам факт налицо, его не оспоришь. Ни в США, ни в большинстве стран Евросоюза экономика до сих пор так и не поднялась выше докризисного уровня. А если немного и поднялась, то в основном с помощью статистических подтасовок, которые в эти трудные времена чрезвычайно расцвели, и арсенал которых обогатился массой новых жульнических приемов.
И даже этот скромный уровень производства и занятости поддерживается сейчас искусственными мерами и, в первую очередь, невероятными денежными накачками, напоминающими впрыскивание все новых и новых доз наркотика.
О том, что это именно так, можно судить по самому надежному индикатору — нефтяным ценам. Баррель нефти сорта Brent почти весь 2011 год держался выше некуда, на уровне $100-$120, свидетельствуя об огромном избытке денег на мировых финансовых рынках.
Но пребывание западных экономик в этакой реанимационной палате, на искусственном дыхании и искусственном питании, не может продолжаться вечно – одна за другой начнут отказывать все системы, да и уже отказывают. Выражение "долговой кризис", так часто употреблявшееся в 2011-м, лишь очень слабо выражает всю глубину тупика, в котором оказались экономики Запада.
Весь уходящий год кипели споры о том, как теперь из этой реанимационной палаты выбраться. И сделать это оказалось куда как труднее, чем туда попасть.
Что значит для США перестать жить в долг? Это значит, допустим, на треть сократить госрасходы и на треть же увеличить госдоходы. Ни к тому, ни к другому абсолютно не готовы ни демократы, ни республиканцы. Межпартийный спор о том, какие расходы урезать и какие налоги повысить, превратился там в постоянно действующий скандал и при этом принес лишь очень скромную отдачу. Если до сих пор госдолг США рос на 10% ВВП в год (и в 2011-м перевалил за 100% ВВП), то в следующем году он, конечно, продолжит рост, но, может быть, темпы этого роста станут чуть поменьше. В любом случае, такой долг уже слишком велик, чтобы честно его возвратить.
Дефолта Соединенных Штатов, конечно, не будет. Это не в тамошних правилах. Америка никогда не откажется платить свои долги. Однако стоит вспомнить, что за 1970-е годы номинальный размер госдолга США вырос в два с половиной раза, а его отношение к ВВП, благодаря инфляции, уменьшилось с примерно 40% до 30% с небольшим. Это десятилетие запомнилось как одно из худших в американской истории, а разгулявшуюся инфляцию пришлось потом ценой больших жертв пресекать. Но то, что стихийно происходит сейчас, — не что иное, как первые шаги по тому же самому, однажды уже пройденному, порочному пути.
Продолжение политики государственного расточительства, сопровождаемое ускоряющимся ростом цен, — вот временная формула, которая сама собой, безо всяких торжественных деклараций, была взята на вооружение Америкой в прошедшем году. Сначала спасались от спада, а в обмен смирились с ростом госдолга. Ну а теперь взяли курс на спасение от роста госдолга в реальном его исчислении, а в обмен соглашаются на всплеск разрушающей экономику инфляции. Вот такая траектория плавного, но необратимого упадка сверхдержавы.
В прошедшем году Америка, наконец, признала, что идет в экономике неверным путем и сделала вялую попытку зажить по-новому, более экономно. Но эта попытка утонула в бесплодных спорах слабой и растерянной администрации Барака Обамы с его разрозненными и разноголосыми соперниками. Момент, когда переход на новые правила игры, диктуемые реальностями XXI века, станет уже абсолютно неизбежным, удалось оттянуть. Но вряд ли надолго.
Тем временем Евросоюз продвигался к этим новым правилам, хоть и наощупь, но гораздо более настойчиво. Причина в том, что для ЕС, и особенно для его сердцевины – еврозоны, момент истины уже настал. Или будет найден способ справиться с долговым кризисом Южной Европы, или всеевропейскую империю пора распускать.
В декабре, в виде чернового наброска, решение этих проблем было кое-как согласовано на отчаянном брюссельском совещании правителей Евросоюза.
Европейская формула, если освободить ее от риторической шелухи, примерно такова. Все страны, будь то бедные или богатые, немедленно начинают жить по средствам, сводя свои бюджеты практически без дефицита. Нарушителей сразу выявляют и строго наказывают. А старые долги, накопленные проблемными странами и для них непосильные, частично списываются, частично их выплата ложится на более крепких членов ЕС и в первую очередь на немцев, а частично они, как и американские долги, обесцениваются через инфляцию евро, так как денежную политику в еврозоне решено ослабить с целью затыкания неотложных расходных дыр.
Так что и в Европе сошлись на том, что без роста инфляции не обойтись. Надо ведь из ничего создать огромные фонды поддержки для проблемных стран. А как это сделать, если Европейский ЦБ не сфабрикует липовых кредитов на триллион-другой евро? Это как минимум. А как максимум еще и займется обычной эмиссией, печатая евро и скупая на них долговые облигации стран группы PIIGS (Португалии, Ирландии, Италии, Греции и Испании). Теоретическое оправдание этой акции в том, что всплеск инфляции задуман как разовый. И после того, как кредиты в сочетании со скупкой облигаций сделают свое дело и спасут группу PIIGS, новых ударов по европейской денежной системе больше не будет.
Но это пока именно теория. Всеевропейский переход к бездефицитным бюджетам – это подлинная революция, влекущая рост разрыва между бедными и богатыми странами ЕС, а также временный, но почти неизбежный и непонятно насколько глубокий спад во всех экономиках Евросоюза. И то, и другое произойдет сразу же. И предположительно навсегда изменится экономическая стратегия, поскольку эта новая политика подразумевает повсеместный отказ от возведенного в непререкаемый обычай искусственного подхлестывания хозяйственного роста государственными денежными накачками.
Формально говоря, тут все более или менее правильно. Все те немногие из богатых стран, которые благополучно проходят через всемирный кризис, примерно так и поступают. Но большинство государств ЕС давно отвыкло от жизни по средствам. Даже Германия, которая, собственно, и навязала странам-партнершам этот проект, в последнее время жила не совсем так.
Пока еще нельзя сказать с уверенностью, что великий план хотя бы начнет исполняться, не говоря о том, вытерпят ли последствия его исполнения народы Европы. Но если Евросоюз намерен сохраниться в неуютном мире XXI века, то какой-либо принципиально другой путь вряд ли будет придуман.
Так или иначе, но американцы и европейцы провели очередной кризисный год с пользой – если не для своих экономик, то для своих умов. У них стало меньше иллюзий и больше верных мыслей. А то, что эти мысли оказались довольно мрачными, так уж такова сегодняшняя действительность.
Дела идут неважно, но в общих чертах уже понятно, что именно надо предпринять. Наступающий 2012 год как раз и покажет, кто из них вовремя успеет сделать назревшие и необходимые вещи. А то ведь дела пойдут еще хуже.
Сергей Шелин