http://www.rosbalt.ru/blogs/2014/06/12/1278734.html
12/06/2014 00:24
В последнее время специалисты спорят о чем угодно — о справедливости присоединения Крыма, о боях на Украине, о газовых контрактах с Китаем — только не о том, как будет развиваться российская экономика. Поскольку шансов на нормальное развитие у нас практически нет. И спорить, в общем-то, не о чем. Под гром фанфар мы свое будущее прохлопали.
Возможно, экономика будет расти на один-два процента в год. Возможно – падать примерно в таком же масштабе. Соответственно этому станут меняться и доходы населения. С голоду не помрем, но от надежд, которые пробуждал подъем середины нулевых, придется отказываться. Кто-то это понял еще вчера. Кто-то поймет через два-три года, когда увидит серьезную прореху в кошельке. Но в любом случае постепенно в обществе начнут доминировать застойные настроения. Типа тех, которые были в позднем Советском Союзе.
Спорить с немногочисленными оптимистами, продолжающими верить в какой-нибудь таинственный план Путина по выводу экономики из кризиса, не очень интересно. Интереснее понять, на ком в первую очередь скажутся нарастающие проблемы. Ведь если нам предстоит беднеть, это совсем не значит, что карманы всех российских граждан будут пустеть равномерно. Кому-то предстоит лапу сосать в берлоге, а кто-то сможет обтряхивать малинники вне зависимости от сезона.
Первая группа проигравших – это молодежь. Уже сегодня уровень безработицы среди молодых граждан значительно выше, чем в среднем по стране. И дальше разрыв будет наверняка увеличиваться.
Поймут это не скоро. Сегодня в сознании общества существует стереотип, сложившийся за последние четверть века. Ведь молодежь прошла через реформы значительно легче стариков. Случившиеся в России радикальные перемены создали систему социальных лифтов, поскольку отцы и деды ни по знаниям, ни по энергии не могли конкурировать с прагматичными и порой циничными сыновьями и внуками, легче приспосабливавшимися к рыночному хозяйству. Пока старшее поколение россиян ждало от государства восстановления советской промышленности, поколение молодое пилило бюджеты, создавало новые бизнесы, учило языки, менеджмент и все прочее, что хорошо монетизировалось в условиях конкуренции.
Но нынче сложилась иная ситуация. Перемен к лучшему не ожидается. Поэтому те, кто уже сидит на хлебном месте, будут сидеть на нем, по возможности, долго. Они отличаются от более молодых наличием хорошей системы связей с влиятельными людьми и производственным опытом, позволяющим работать, как минимум, не хуже, чем способны работать юные выпускники университетов. Социальные лифты все перекрыты. Те, кто имеет кормушку, будут держаться за нее обеими руками, понимая, что выход на пенсию в условиях экономического застоя грозит переходом в состояние нищеты.
Вторая группа проигрывающих в нынешней ситуации – это работники государственных систем образования, здравоохранения и культуры. Объективно они совсем не обязательно обречены на нищету. В отличие от молодежи, которой все пути у нас закрыты, эти люди могли бы теоретически лоббировать увеличение бюджетных расходов и, соответственно, своих зарплат. Однако в последние годы мы видим четко наметившуюся тенденцию увеличения государственных расходов на военные цели и на правоохранительную систему. Вряд ли у нас есть основания полагать, будто Путин вдруг изменит выбранную линию поведения и станет заботиться об интеллигенции больше, чем о силовиках. Тем более, что среди образованных интеллектуалов сравнительно много тех, кто не жалует нынешнюю систему власти и склонен к протестным акциям.
Поддержка силовиков со стороны Кремля является вполне логичным действием, поскольку в тот момент, когда народ стряхнет Крым с ушей и обратит внимание на состояние своих карманов, режим придется поддерживать преимущественно силовым способом. А значит, те, кто держит в руках ружье, должны хорошо зарабатывать. Что же касается культуры, образования и здравоохранения, то эти сферы работают в основном на будущее – на улучшение качества нации. Политический режим, который вынужден заботиться о собственном выживании, на эти сферы внимания не обратит. Он должен сегодня конвертировать сокращающиеся бюджетные ресурсы в собственную безопасность. Думать об отдаленных перспективах такому режиму не свойственно.
Третья категория граждан, которых ждут тяжелые времена, – это обитатели маленьких городов. Особенно тех, в которых доминирует одно предприятие. Конечно, в условиях застоя все наши градообразующие предприятия не рухнут одновременно. Большая часть, видимо, худо-бедно продолжит держаться на плаву — либо благодаря государственной поддержке, либо благодаря сохраняющему рыночному спросу на их продукцию. Но вероятность возникновения серьезных проблем для жителей малых городов значительно выше, чем для населения мегаполисов.
Дело в том, что в Москве, Петербурге и ряде крупных областных центров потеря работы не грозит человеку голодом. В мегаполисах, так или иначе, можно найти источник дохода. Во-первых, потому, что город большой и спрос на труд велик. Во-вторых (и это значительно важнее), потому, что устройство нашей экономики предполагает целенаправленную перекачку ресурсов туда, где находится государственная власть. Бизнес тянется к власти, поскольку она за взятки одних поддерживает, а других уничтожает. Нефтедоллары оседают именно там, где находится власть, поскольку высокий уровень жизни населения оберегает ее от социального взрыва. Наконец, доходы чиновников и бизнесменов в сочетании с нефтедолларами создают спрос на товары, удовлетворять который стремится большое число производителей товаров и услуг. Соответственно, появляются рабочие места.
Как бы ни был тяжел экономический кризис, сложившаяся система при нынешнем политическом режиме радикально не изменится. Если в глубинке закрылось предприятие, дальнейшая судьба жителей будет зависеть от того, есть ли еще деньги в бюджете на их поддержку. Если же предприятие закрылось в крупном городе, судьба безработного будет зависеть от его способности адаптироваться к переменам и добывать средства к существованию.
Четвертая "группа риска" – это обладатели сбережений. Конечно, их проигрыш можно назвать условным, поскольку тому, у кого на пороге кризиса вообще сбережений нет, явно будет хуже. Однако, скорее всего, государство не удержится от желания переложить часть бремени содержания пенсионеров и бюджетников на тех граждан, которые имеют вклады в рублях.
Дело в том, что инфляционный налог является самым удобным для государства, озабоченного самосохранением. Оно спокойно печатает деньги и выполняет свои обязательства перед гражданами, а когда в ответ на эмиссию вдруг начинают возрастать цены, обыватель ругает за это не власть, а олигархов, любящих наживаться на бедствиях народных. Конечно, для развития экономики высокие темпы инфляции губительны, поскольку отталкивают инвестора, однако любой режим, перед которым стоит задача выживания, не может удержаться от того, чтобы не налечь энергично на печатный станок.
Сегодня еще можно спасать сбережения, переводя их в иные валюты. Однако за последнее время столь часто стали говорить о дедолларизации нашей экономики, что невольно приходит на ум мысль: не собирается ли государство из патриотических соображений запретить нам иметь валютные вклады? Если такой запрет появится, то перекачать наши сбережения в бюджет будет для государства всего лишь делом техники.
В общем, если вы хотите сравнительно спокойно пережить кризис, вам лучше быть человеком среднего возраста, живущим в Москве и сидящим на хлебной должности с большой зарплатой и взятками, а также деловыми связями, которые значительно важнее сбережений. Ну а о том, что будут делать те граждане, которые к этой категории не относятся, мы поговорим в другой статье.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/blogs/2014/06/12/1278734.html
|
